Старая рассохшаяся лестница скрипела под нашими ногами так, словно давала честное слово обязательно рухнуть.
Но в последний момент дерево сжалилось над нами, и мы достигли второго этажа целыми и невредимыми.
— Здесь, — кивнула я на дверь.
Кленов достал пистолет и, примерившись, шибанул по двери ногой и запрыгнул в комнату, поводя при этом пистолетом в разные стороны.
Прыжок нельзя было счесть удачным, поскольку Мишка сразу же получил удар в лоб и отлетел в центр комнаты, выставив вперед свой «макаров».
Стрелять, однако, было не в кого.
Прямо над дверью, мерно покачиваясь из стороны в сторону, на согнувшемся под тяжестью толстом гвозде висела женщина, задетая телом впрыгнувшего в комнату Мишки Кленова.
— Черт знает что, — пробормотал он, поднимаясь с пола и потирая ушибленный лоб. — Меня еще никогда не били ногами мертвецы.
— С почином, — мрачно пошутила я. — А это, выходит по всему, доктор Викентьева.
На маленьком столе лежала записка.
Почерк был точь-в-точь похож на тот, который я изучала возле мусорного бака.
Записка гласила:
«Смерть Льва и Ольги — на моей совести. Не буду больше жить и убивать. Доктор Викентьева».
— Вот все и разрешилось, — подошел ко мне Миша Кленов.
— Сомневаюсь.
— Вечно ты сомневаешься.
— Это лучше, чем идти на поводу.
— На поводу у фактов?
— Факты? — удивилась я. — Вот именно, факты. Вопрос первый: где револьвер, из которого были убиты Лев Ильин и Ольга?
— Где-нибудь… — пожал плечами Мишка. — Викентьева могла его выбросить, например.
— Вопрос второй. Ты уже осматривал мусорный бак?
— Нет еще? А что? — насторожился Кленов.
— А то, что Викентьева в последнее время испытывала острый нервный кризис и весь месяц писала покаянные записки. По всем адресам. В ООН, Клинтону, Ельцину и папе римскому. Помойный бак напротив переполнен черновиками ее писанины. А график вывоза мусора — раз в неделю.
— Дальше, — раздраженно сказал Кленов. — Я вижу, у тебя целый воз вопросов.
— Вопрос третий, — неумолимо продолжала я. — Кто оплачивал содержание Викентьевой?
— Откуда я знаю?
— А я знаю. Концерн «Виктория».
— Ну и что?
— Кто платит, тот, как известно, и заказывает. И не только музыку. Иногда и убийства. Психически больной женщине, да еще одержимой манией вины перед всем миром, ничего не стоило внушить, что она виновна в этих убийствах. Хватит или продолжать?
— Только побыстрее, пожалуйста, — нетерпеливо попросил Мишка. — Я понимаю, что в твоих подозрениях, может, и есть здравое зерно, но ты должна понять, что у нас существует план раскрываемости преступлений.
— Тогда самый последний вопрос: ты действительно веришь, что Викентьева — убийца?