– А-а… – заулыбался он. – Станислав! А я в огороде припозднился… Сейчас открою ворота.
Наскоро выпив чаю в доме гостеприимного отставного опера Тимофеича, приятели отбыли с ним в Озерцы. Старенький, еще «четыреста восьмой», «Москвич» Тимофеича шустро бежал по сыроватому после недавнего дождя проселку. Когда уже наступила настоящая ночь, они наконец увидели в просвете лесной чащобы россыпь огоньков отдаленного села.
Уверенно, как будто он тут безвылазно жил по меньшей мере десяток лет, Стас указал, куда нужно подъехать. Бабка Агафья еще не спала. Услышав звук мотора, она вышла на улицу.
– Станислав, что ли, приехал? – выглянув из-за калитки, спросила она. – Господи, я уж не знала, что и думать! Где ж это вы так припозднились-то?
– Да вот, тетка Агафья, автобус наш в дороге сломался. Часа три стояли, пока другой не пришел, – не моргнув глазом, Стас выдал убедительную небылицу.
Попрощавшись, Тимофеич уехал, а приятели пошли располагаться на ночлег. Узнав, что у бабки Агафьи есть сеновал, Гуров объявил, что ночевать будет там.
– Всю жизнь мечтал о такой роскоши, – плюхнувшись на груду мягкого, пахнущего медом сена, с удовольствием отметил он.
Стас принес два старых овчинных тулупа.
– На, возьми один, хозяйка говорит, что ночами у них даже летом бывает свежо. А то как бы нас сквознячком не протянуло.
Измотанный дневными передрягами, Гуров уснул – как провалился в теплый, бездонный колодец. Что ему снилось ночью, он не запомнил. Осталось в памяти лишь что-то радужное, веселое, беззаботное. Он проснулся от пения голосистых Агафьиных петухов. Важно рассевшись на заборе, они поочередно вопили свое извечное и неизменное «кукареку!». Впрочем, один даже в этом ухитрился отличиться, выводя некое иноземное «кукр-кукр-хрррлыу-у-у-у!». Соседские петухи охотно поддержали почин Агафьиной троицы, и моментально вся деревня, повинуясь их настоятельным призывам, ожила, задвигалась, загомонила. Замычали коровы, просясь на пастбище, заголосили гуси. Хрипло, с подвизгиванием захрюкала соседская хавронья, тычась рылом в запертую дверь хлева.
Как ни странно, Стас продолжал преспокойно спать, словно и не было всеобщего шума и галдежа. Сделав разминку, Гуров зачерпнул из колодца с воротом ведро ледяной воды и, громко фыркая, с удовольствием умылся, поплескав на спину и живот. Из дома с подойником вышла бабка Агафья и, пожелав доброго утра, пошла доить корову. Вскоре, сонно щурясь, с сеновала спустился и Стас. Он ополоснул лицо и, присмотревшись к Гурову, одобрительно отметил:
– А-а, правильно – бриться не будем. Раз уж мы бичи, то и внешне надо соответствовать.