– Не надо меня агитировать, – попросил Гуров. – Давайте ближе к делу.
Копылов негромко, но густо рассмеялся и, обернувшись к Марии, сказал:
– Маша, золотко, как ты с этим справляешься? Твой супруг – железный человек, абсолютно цельная личность. Извини за такое неуклюжее сравнение, но двум медведям в одной берлоге не ужиться. Как вам-то это удается?
– Мы сбрасываем медвежьи шкуры, когда приходим домой, – объяснил Гуров.
Копылов захохотал теперь громко, давая понять, что оценил шутку в полной мере.
– Великолепно! – прогрохотал он. – А мне урок! Не ораторствуй наспех. Я сразу понял, что сравнение неудачное. Вы хорошо меня осадили! Но к делу так к делу!.. У меня еще мальчишка. Сын. Копылов-младший. Владислав – так его назвали. Это была идея жены. Я мыслил назвать его Дмитрием. Но теперь поздно об этом сожалеть…
Видимо, Копылов-старший придавал какое-то особенное значение магии имен, и имя Владислав в его классификации занимало какое-то сомнительное место. Гурова эта тема не интересовала, поэтому он пропустил сетования продюсера мимо ушей и резким тоном спросил:
– Что натворил? Ну, ваш сын – что он натворил? Давайте конкретно.
Копылов впервые за все это время посмотрел на Гурова несколько озадаченно.
– Натворил? Э-э-э… В каком смысле? – пробормотал он, а потом вдруг в глубочайшей досаде дернул себя за волосы. – Ну, конечно, я должен был сообразить, что вы подумаете именно в этом смысле… Нет-нет! Владислав ничего такого не натворил. Во всяком случае, ничего такого, чего бы я не знал. В сущности, мой сын – это большой ребенок, к сожалению. Ему скоро стукнет тридцать, но мне иногда кажется, что он все еще учится в начальной школе. Но винить некого: сам воспитал, не сумел дать правильного направления в жизни…
– Тогда о чем речь? – перебил его Гуров. – Мы воспитанием не занимаемся. Нас, извините, зовут на помощь, когда дерьмо приходится разгребать. Но если ваш сын ни в чем не виновен…
– Я вот не знаю, виновен он в чем-нибудь или нет, – нахмурился Копылов. – Вообще, это философский вопрос, согласитесь! В наше время он приобретает особенную окраску. Все перемешалось, все сместилось. То, что еще вчера считалось доблестью, сегодня не имеет никакой цены. То, что вчера расценивалось как преступление, сегодня обычное дело – экономика. Отсюда и путаница в определении вины. Разноголосица в правовых актах, невнятные законы, пресловутый лоббизм, наконец!..
Гуров почувствовал, что Копылов опять пытается произнести перед ним что-то вроде предвыборной речи, и остановил его:
– Законы – это ваша прерогатива, господин будущий депутат! Какие напишете, по таким и жить будем. А пока давайте придерживаться тех, которые уже существуют. Я человек не слишком замысловатый, – продолжил Гуров. – Не философ, прямо скажу! Предпочитаю голые факты и традиционную логику. В этом плане прошу меня и воспринимать.