– Из-за этого у тебя и неприятности, – заметил Гуров. – Из-за локтей твоих.
– У меня все в ажуре. Никаких проблем. А Славка пострадал, я считаю, от хулиганов. Сейчас среди фанатов столько психов! Вот лучше бы их ловили.
– Мы и ловим, – сказал Гуров. – Но нам помощь нужна. Например, нам необходимо установить подслушивающую аппаратуру на ваши телефоны, понимаете?
– Это что, следить, с кем я перепихнуться договариваюсь? – усмехнулся Шаповалов. – Ну уж нет, такого удовольствия я вам не доставлю, господа милиционеры! И не просите.
– Вы совершаете большую ошибку! – предупредил его Гуров. – Неужели судьба Жмыхова или Вьюшкова вас не пугает?
– Меня вообще ничего не пугает, – самодовольно ответил Шаповалов. – И вы за меня тоже не беспокойтесь. Слышали поговорку – собака лает, ветер носит? Вот это как раз мой случай. Ничего общего со Жмыховым, а тем более с Вьюшковым.
В общем, отбоярился он от милиции, но культурно и без скандала. С детства не выносил, когда за ним приглядывали, и пресекал такие попытки решительно. Не просто это было, но того стоило. Приобрел он не только независимость, но и железный характер, и отказываться от всего этого в угоду ментам не собирался. Пусть хорошенько его попросят, а он еще подумает.
Все было хорошо, пока Шаповалов не ушел со стадиона и не остался один на один с самим собой. Препирательство с полковником даже отвлекло его от мрачных мыслей, но уже в машине Шаповалов задумался.
В сущности, менты попали в точку. Совсем зеленого Славку Смеховского никто и пальцем бы не тронул. Здесь явно метили в него, в Шаповалова. Действовали наспех, не проверили сумку как следует. Тут еще сыграла роль его привычка убирать свои вещи подальше. В общем, как и обещал тот гад по телефону, наказывают его. Все только поучают и наказывают. А его учить не надо. Когда требуется, он идет и молча делает свое дело. Взять хотя бы сегодняшний случай. Ну да, психанул он, когда Федотыч сделал ему выговор, хотел бросить все – пусть попробуют без него. Но как только понял, что без него команда пропала, сразу встал в ворота и слова не сказал. Он дело свое знает и товарищей никогда не подводил.
Но теперь, за пределами стадиона, все было по-другому. Упрямиться и показывать характер было не перед кем. А искаженное болью лицо Смеховского все еще стояло перед глазами. Боль эта предназначалась ему, Шаповалову, и от осознания этого на душе было скверно, точно кошки нагадили. И в то же время Шаповалов был вынужден признать, что мало-помалу в душу его закрадывается страх. Он не боялся врагов, но до сих пор он всегда видел этих врагов в лицо. Нынешний враг был невидим и неосязаем. В любую минуту он мог оказаться за спиной, у изголовья постели, ворваться в раздевалку, устроить катастрофу на дороге… Это напоминало боксерский поединок, в котором у одного из противников завязаны глаза. Если бы Шаповалов мог, он бы вызвал этого таинственного злодея на честный поединок. Хочешь наказать? Вот он я, наказывай, но уж не обижайся, если из тебя самого вытрясут душу. Но этот трус никогда не решится на такое – Шаповалов был уверен в этом. Он способен нападать только из-за угла.