– Ясное дело, – самодовольно сказал Шаповалов. – Супермен, а кто же еще? Только я тебя на минутку поставлю на ноги, ладно? Нужно открыть дверь в эту берлогу.
– В берлогу? – На Эллу вдруг напал неудержимый смех. – Так ты не супермен, значит, а обыкновенный медведь?
Заходясь от беззвучного смеха, она цеплялась за Шаповалова, который, ухмыляясь, ковырялся ключом в замочной скважине. В голове у него по-прежнему шумело, и, видимо, поэтому он никак не мог открыть замок. Девушка, которая все время наваливалась на него сзади, тоже мешала ему. Но Шаповалов не злился, он пребывал сейчас в самом благодушном настроении, будто и не было недавно никаких неприятностей.
Наконец упрямый замок поддался, и Шаповалов вместе с прилепившейся к нему Эллой ввалился в прихожую. Он сразу споткнулся о какой-то громоздкий предмет, стоящий у самого порога, и едва не упал. Это его сильно удивило – Шаповалов был уверен, что ничего громоздкого он у дверей не ставил.
– Что за чертовщина? – пробормотал он, отступая в сторону и рыская по стене ладонью в поисках выключателя. – Да подожди ты! Нужно зажечь свет, пока мы тут с тобой ноги не переломали!
Его пальцы нащупали рычажок выключателя. Послышался легкий щелчок, но ничего не произошло. Вокруг по-прежнему было темно, как в погребе.
– Ничего не понимаю! – уже начал сердиться Шаповалов. – Почему не горит свет? Ты хочешь сказать, что полетели пробки?
В данном случае Шаповалов обращался на «ты» к самому себе, но девушка приняла вопрос на свой счет и ответила довольно своеобразно.
– Я хочу сказать, – пробормотала она, давясь от беззвучного смеха, – что это не твоя квартира!.. Ты вообще уверен, что в свою попал? Ты, может, спьяну промахнулся, лапочка?
– Да нет, не может быть! – с некоторой растерянностью отозвался Шаповалов, отступая на шаг в сторону. – Моя квартира! И свет с утра горел. Все в ажуре было, и ничего тут не стоя…
Он не успел договорить, потому что споткнулся о второй тюк, торчавший у него под ногами, и, не удержав равновесия, полетел на пол, громко выругавшись при этом.
Элла захохотала и, вконец обессилев от смеха, сползла вниз по входной двери.
– Ой, не могу! – стонала она из темноты. – Ты такой чумной, лапочка! Я в жизни так не смеялась! Ты ничего себе не сломал? Где ты?
– Заткнись, дура! – мрачно сказал Шаповалов, поднимаясь с пола.
Ему было совестно, что он, великолепный спортсмен и настоящий мужик, так нелепо шлепнулся посреди своего коридора. Да еще при бабе, которая, не стесняясь, смеется над ним в полный голос. Или это все-таки не его коридор?