Я вышла к набережной, посмотрела на часы. До встречи с Соней оставалось три часа. Погода была мягкой, я стояла и смотрела, как перекатываются волны возле парапета. Когда-то я так не любила Тарасов, что всеми силами рвалась в Москву. Сейчас я его обожала. Он казался мне самым загадочным и феерическим из виденных мной городов. Странная смесь европейской и русской культур делала его своеобразным и неповторимым, а близость Волги, похожей скорее на море, ставила его в один ряд с гриновским Лиссом.
Впрочем, мое поэтическое настроение было развеяно безжалостной прозой жизни — я увидела, что неподалеку, на скамейке, присела покурить девушка, в которой я узнала официантку из бара. Собственно, почему я еще ни о чем не спросила тех, кто незаметно выполняет свою работу и кто, возможно, знает гораздо больше? Во всяком случае, им нечего скрывать. Повод заговорить был замечательный — подойдя, я попросила у нее сигарету, она приветливо мне улыбнулась, узнав, и мы познакомились. Ее звали Катей, и она охотно рассказала мне множество сплетен о своих питомцах. Например, я убедилась, что Ирина Леонидовна действительно кошмарная стерва. Что Сечник ходит как царь, а сам жаден до безобразия. Что хозяйку Александра зовут Ленусик, и она нимфоманка. И — что и требовалось доказать — у Виктории с Александром давний роман. О смерти Галины она тоже была осведомлена, охотно рассказав, что два дня назад между Викторией и Галиной произошла ссора в баре, чудом не дошедшая до драки, и при сем присутствовал все тот же Александр.
— Подожди, — приостановила я ее, — как это — почти дрались?
Я с трудом представила себе утонченную Викторию дерущейся с Галиной.
— Ну, сначала они ужасно кричали… — сказала Катя, — Галя требовала, чтобы Виктория ей что-то объяснила, а Виктория вдруг начала хохотать… Я даже подумала, что у нее истерика. Тогда Галина стиснула зубы и как плеснет ей в лицо джин с тоником! Представляешь?
Я себе это представляла с трудом.
— Виктория начала вытираться, и Сашка при этом ржал как мерин! Галина тогда развернулась и говорит ему: «Ты еще получишь свое, понял?» Он тогда стал серьезным и что-то ей тихо сказал на ухо, я не слышала. Только Галина вдруг заплакала и сказала громко: «Я не верю тебе!» Развернулась и пошла к выходу.
— А потом?
— Ничего, — пожала плечами Катя. — Потом я их всех троих видела на набережной. Они шли и производили впечатление вполне дружной компании.
Она взглянула на часы, потушила сигаретку и сказала:
— Ой, Таня, прости, у меня перерыв закончился. Приходи в бар — я тебе хороший кофе сварю. Ты же не пьешь ничего, кроме кофе.