– Я на местности вообще ориентируюсь не очень, – признался он. – А тут был от силы-то два-три раза. Мы больше на фургоне туда-сюда мотались... Но я точно знаю, что Мертвый сейчас здесь обосновался. Он в старом доме две квартиры занял, потому что при нем всегда человек пятнадцать – им же где-то жить надо. Остальные к нему как бы по вызову являются. Ну, те, которые свои квартиры имеют. А тут основное ядро. Здесь дома вроде сносить собираются, половина жильцов уже съехала, милиция сюда даже не заглядывает – благодать... В общем, еще тот райончик. Если в карманах чего есть, то лучше за них держаться. А еще лучше сразу отсюда сваливать. Кстати, Мертвый тут задерживаться не собирается. Вот решит дела с капитаном, возьмет, что наметил, и обратно в Европу. Он ведь у нас международного уровня деятель...
Район действительно выглядел мрачновато: плоские почерневшие коробки домов, расставленные рядами среди свободно растущих кустов, среди каких-то разоренных гаражей, накренившихся заборов – все это производило гнетущее впечатление. Однако люди тут, судя по всему, жили, и было им все нипочем. Из-за кустов доносился детский смех, где-то играла музыка, и даже кое-где под окнами стояли легковые машины.
Переверзев долго крутил головой, чесал в затылке, но наконец просиял и мотнул подбородком в одном ему известном направлении.
– Туда! – сказал он. – Это точно. Сейчас вот между этими двумя домами пройдем, потом там трансформаторная будка, и столб стоит с ободранными проводами. Вот напротив этого столба и будет штаб квартира Мертвого. У него первый подъезд, первый этаж, чтобы легче было когти рвать, значит... Мы тут иногда тоже останавливались. Машина у нас за трансформаторной будкой стояла. По идее, сейчас ее там быть не должно...
Он повел Гурова и Крячко между домами, и вскоре они действительно увидели и трансформаторную будку, и столб с оборванными электрическими проводами. А еще через секунду Переверзев слегка изменился в лице, потому что увидел стоящий за трансформаторной будкой желтоватый фургон.
– Вот зараза! – сказал он с сожалением. – Не послушались меня ребята! Если с ними что-то случилось – никогда себе этого не прощу!
Гуров уже знал историю освобождения Ольги Копаловой – можно сказать, во всех подробностях. Рассказывая ее, Переверзев не старался преувеличивать свою роль и легко признался, что завелся из-за хамства бандитов, а вовсе не потому, что хотел спасти женщину. «Но и это тоже меня напрягало, – добавил он. – Чтобы я, Толька Переверзев, людьми торговал?! Они все равно что в лицо мне плюнули!»