Впрочем, полковник Крячко мало прислушивался к своим ощущениям. Он был человек дела и слова, которое, кстати, считал таким же серьезным делом, как и любое другое. Человек, не придающий значения своим словам или намеренно вводящий кого-то в заблуждение, наносит обществу совсем не малый урон, считал Крячко. А если он поступает так постоянно, то ущерб принимает прямо-таки угрожающие размеры. Одно слово может посеять панику в огромном городе – и как после этого не приравнивать слова к поступкам?
Поэтому Крячко был обижен равнодушием гражданина Переверзева. Люди, которые не желают сотрудничать с милицией, рубят сук, на котором сидят. Вряд ли Переверзев не поверил, что к нему пришли из милиции. Он просто не захотел никого видеть, но можно ли спрятать голову в песок? Говорят, что на самом деле это даже у страусов не получается.
Крячко повторил свою попытку и разговаривал на этот раз особенно сурово. Он даже позволил себе пригрозить административными мерами, взламыванием дверей и вызовом служебной собаки. Будь рядом Гуров, он бы со своим чистоплюйством всю эту ахинею пресек в зародыше, но теперь Крячко мог развернуться спокойно.
На Переверзева угрозы произвели впечатление, однако он не сдался. Уже с унылой интонацией он повторил:
– Я вас не знаю... Как же я могу открыть? А вы по какому вопросу?
Крячко не хотелось, чтобы тема беседы была известна всей округе, но сказать все-таки пришлось. Наклонившись к самому микрофону, Крячко как можно тише сообщил:
– Я по поводу вашего сына...
По идее, это сообщение должно было до предела взволновать хозяина квартиры, но он отреагировал подозрительно спокойно, сказав только: «Ничего не знаю! Такой здесь не проживает!» Голос звучал торопливо, будто Переверзев надеялся, что теперь-то гость точно уйдет. Но идти Крячко никуда не собирался. Тот факт, что Переверзев так слабо отреагировал на сообщение о единственном сыне, свидетельствовал о том, что старику что-то известно. Крячко понял, что находится на верном пути. Он почесал в затылке, огляделся для верности по сторонам, а потом снова нажал на кнопку.
– Папаша! – сказал он злым голосом. – Я ведь человек настырный и в покое тебя не оставлю. Открой по-хорошему! Есть данные, что твой сын дома и что ему угрожает опасность. Это хоть до тебя доходит?
Похоже, ему удалось найти верный тон, потому что после непродолжительного молчания в динамике устало прозвучало:
– Ладно, заходи! Но если корочки не покажешь – в квартиру не пущу!
– Да покажу я тебе твои корочки! – проворчал Крячко, шагая в раскрывшуюся дверь.