— Да уж, просвети, Танюша.
Я достала мешочек с магическими костями, высыпала их на столик.
— Итак, суть в следующем: задаешь волнующий тебя в данный момент вопрос. Бросаешь кости… На них, как видишь, цифры. Их сочетания и приоткроют завесу будущего.
— А вопрос вслух задавать?
— Как душе угодно, можно и мысленно.
— Моей душе угодно вслух.
— Валяй.
— Что ждет нас с Танюшей в ближайшие пять часов? — с улыбкой изрек Костя, прижав «косточки» к сердцу обеими руками.
Я рассмеялась.
— Это и есть самый волнующий тебя вопрос?
— Ну, на данном этапе — да.
Бросок. 31 + 9 + 20.
Толкования выпадающих комбинаций я, конечно, помнила наизусть благодаря частым гаданиям и своей феноменальной памяти, но Костя должен сам прочитать их, чтобы не подумал, что я сочиняю. Тем более что предсказание-то выпало, мягко говоря, не из приятных.
— Вот, читай сам. Только уж постарайся воспринять спокойно…
— Так, что тут у нас? А, вот. «Вы получите печальное известие о близком вам человеке, который в данный момент отсутствует». Какой кошмар. Надеюсь, что этого не будет. Врут твои кости. И вообще, все это ерунда.
— Ну не скажи. Я часто в своей работе обращаюсь к гаданию — помогает.
— А по-моему, тебе больше помогают твоя светлая голова и яркая, неординарная внешность.
С этим я спорить, конечно, не стала. Мелочь, а приятно.
Кончилась кассета. Я поставила другую. Из динамиков чуть слышно полились мелодии Марриконэ. Попыталась вернуться в кресло, но сильная рука Кости не позволила мне сделать это. Я упала к нему на колени.
— Давай, Танюша, попытаемся воспротивиться жестокой судьбе.
Его рука нежно погладила мои колени. Он притянул меня к себе и поцеловал так, что по спине побежали предательские мурашки, а по телу разлилась приятная истома.
— Пожалуй, я тоже наплюю сегодня на предсказания. Не хочешь потанцевать?
— Ну, если такая блондинистая зеленоглазая очаровашка предлагает слиться… в ритме танца, то я согласен.
Мы поднялись с кресла и плавно задвигались в такт музыке по ворсистому ковру, приятно ласкающему стопы ног. Наши движения чередовались с поцелуями. Костя нежно поглаживал меня по спине.
— Ох, сейчас замурлыкаю.
— Вот чертовка.
— «Стервь», — уточнила я. — Но это лучше, чем дура. Если у меня будет повод досадить тебе и ты разъяришься, лучше называй меня «стервой». За «дуру» я сразу голову отгрызу. А если иногда я и кажусь кому-то глуповатой, то лишь тогда, когда дело того требует. Оружие у меня такое. Чисто женское.
— Придется не выпускать твои очаровательные губки из своих, а то ты слишком многословна, — засмеялся Костя.