— Это точно. Вот так, Танюша. Вы нам, конечно, неплохо подсобили. Мы с вашей помощью такой гадюшник растрясли: и наркотики, и сводничество — там полный набор. И хозяйка — премилая гадюка. Есть чем заняться.
— А мои подопечные как себя чувствуют? Что им светит?
— Это суд решит — кому что отмерит. А «друзья» твои канючат. А надо башкой сначала думать. Неправильно мы нашу молодежь воспитываем. У них сейчас в башке каша — деньги да секс на первом месте. Ни тебе идеалов светлых, ни патриотизма. Не знаю, куда катимся.
Он горестно вздохнул, глянул на часы. Я тоже. Было уже десять тридцать. Я поднялась и стала прощаться.
Григорьев протянул мне руку и крепко пожал мою.
— Спасибо, Таня. Вы замечательный детектив и просто шикарная женщина.
Я очень пожалела, что тут нет его коллег, при которых он с такой иронией назвал меня вчера утром «госпожой детективом». Обратить его внимание на меня как на женщину и как на детектива я сумела. И, по-моему, коньяк, который я вчера ему вручила, по праву принадлежит мне, если, конечно, содержимое бутылки еще не испарилось. Но вслух я этого не сказала. Ведь кроме того, что я талантлива, перспективна, я еще и скромна. Скромность, как я уже говорила, украшает женщину.
Поэтому я мило улыбнулась.
— До свидания, Сан Саныч. Мне жаль, что с Андреевым так вышло. Всего вам доброго.
— Вам тоже.
Я вышла из отделения со смешанным чувством. К моей гордости за свою, как всегда, блестяще выполненную работу примешивалось чувство горечи.
Было как-то жаль Андреева, жизнь которого прошла напрасно и была подчинена одной цели — мести. Жаль Веру Ивановну, искренне горевавшую по своему непутевому супругу. Жаль Елену Ивановну, так и не понявшую, что огромная доля вины за судьбу сына лежит на ней. И лишь Наталья Андреевна с ее онкологическим заболеванием двадцатитрехлетней давности сочувствия во мне почему-то не вызывала.
По дороге я решила сделать крюк и сообщить Елене Ивановне о том, что убийца найден и сам определил себе наказание. Она была рада моему визиту, благодарна за заботу. Новость о раскрытии убийства вызвала потоки слез.
Долго задерживаться у нее я не стала. Решила отключиться наконец от дела, которое все еще волновало мою душу и все еще будоражило клетки серого вещества.
На обратном пути из третьего квартала я заехала на базарчик, приняв твердое решение купить елку. Пора позаботиться о празднике.
Я зашла в магазинчик и набрала разной мишуры, шикарных елочных игрушек. Отнесла все это в машину. И наконец, выстояв полчаса в очереди, обзавелась маленькой пушистой красавицей. Я засунула ее в багажник, не слишком почтительно прижав крышкой, и отправилась домой, мысленно поставив точку в оконченном деле.