— Я вчера кое-что сделал, — раздался у меня голос над ухом.
В первые полсекунды я запаниковала, вообразив, будто Макс-Йозеф Кунце фантастическим образом проник в мою голову и отвечает на незаданный вопрос. Но тут же догадалась, что мой бравый рулевой всего лишь продолжил, после долгой паузы, наш разговор.
— И что же? — спросила я. — Ну-ка признавайся: вы с моим папой сыграли вчера в подкидного, и теперь ты без денег?
— Нет, что ты, Яна! — открестился Макс от ужасной версии. — Я имею в виду наше дело. Ты сейчас очень правильно сказала: к вашей полиции нет смысла обращаться официально. Вот я вчера обратился приватно, позвонил одному московскому знакомому. Он большой криминалист, работает в главном офисе полиции, на улице Петровка. Дом номер… он у меня где-то записан, в смартофоне…
— Дом тридцать восемь, — сказала я, — даже я это знаю. Только вот не пойму, откуда у тебя взялись вдруг такие знакомства? Слушай, Макс, признайся, ты точно не шпион? А? В жизни не поверю, что большой криминалист из МУРа — тоже байкер в глубине души.
— Нет, Яна, он никакой не байкер, — успокоил меня Кунце. — Он вообще не любит мотоциклы, хотя это странно… Мы с ним учились вместе в Гейдельберге. Его ваш Эм-Гэ-У присылал нам в порядке ченча, на факультет химии. Мы одновременно занимались боксом. Но он был не очень умелый боксер, химия ему удавалась лучше…
— А больше ни с кем из русских ты в Гейдельберге дружбу не водил? — заинтересовалась я. — Может, полезные однокашники еще найдутся? Нам бы сейчас не помешали, например, какие-нибудь министры. Внутренних дел или там чрезвычайных ситуаций…
— Среди ваших министров у меня знакомых нет, — признался Макс. — Но вообще там имелось много занимательных личностей. Младший сын императора Бокассы тебе не подойдет? Учился на юриста. Очень скромный парень, помню, был, к тому же убежденный вегетарианец.
— Не в родителя, значит, пошел, — смекнула я, — уже плюс… Ладно, фиг с ней, с Африкой, она далеко. Вернемся-ка в Россию. Этот твой химик, который плохой боксер, — он что, реально обещал что-то узнать для нас об этом деле?
— Да, — подтвердил Макс. — Уже к сегодняшнему утру. Скажи мне, если мы будем ехать прямо по этому шоссе, мы доедем до Петровки?
— Если прямо, то никогда, — ответила я, — и не мечтай. Не знаю, как у вас в Кессельштейне, а у нас самый верный путь — кружной. Москва когда-то строилась как крепость, поэтому-то состоит теперь из колец. Наподобие лука. В сердцевине — Кремль, но так глубоко нам не надо. Мы с тобой скоро свернем на Садовое кольцо и по нему доедем до Каретного ряда. А там уж до МУРа будет рукой подать. Но ты уверен, что мы сейчас застанем на месте твоего однокашника? Он уже так рано приходит на службу?