– На самом деле?
– На самом деле, – улыбнулся он ей.
Его сын, сидевший справа, слегка пошевелился при этих словах и привлек внимание Мег. Но Клиф молчал, устремив взгляд в тарелку. Его тоже не упомянули в завещании. Неужели Дэн был и к нему «весьма щедрым» все эти годы, или он просто отмахнулся от родственников? По закону Клиф не мог претендовать на наследство, но ведь есть еще и моральные обязательства.
– И это все, что тебя беспокоит? – спросил Джордж.
Он знал, что это не все, но, прежде чем Мег успела ответить, дверь открылась, и вошла одна из служанок, собираясь убрать со стола.
– Ты закончила, дорогая? – спросила бабушка невинным тоном.
Мег оставалось только кивнуть в ответ и сдаться. У бабушки всегда находились маленькие способы, чтобы контролировать ситуацию.
* * *
В тот вечер Мег больше не пыталась продолжить волнующий ее разговор. Не надо было и начинать. Ведь главным образом ее беспокоило не само завещание Дэна а место в нем Райли. Если бы они заговорили о нем, то она рассказала бы о возмутительном обвинении Фрэнсис в его адрес и о не менее возмутительной реакции самого Райли на ее слова. Но разве можно в день похорон заявить жене, оплакивающей мужа, что кто-то признался в его убийстве, даже если это признание и было сделано в шутку. И тем более если это всего лишь шутка.
Бабушка всегда рано уходила к себе, и Мег надеялась поболтать с дядей после ее ухода; но в тот вечер ее одолела усталость, с которой она успешно боролась все эти дни. Ей едва хватило сил, чтобы подняться в свою комнату.
Во сне Мег видела городских ведьм. Она была одной из них, истеричные дети обвиняли ее в том, что она отдала свою душу и тело Князю Тьмы в обмен на удовольствия, не доступные человеческому пониманию. И она оказывалась виноватой. Она лежала связанной, ожидая расправы, смеясь и облизывая губы, вспоминая прошлые восторги. Она продолжала смеяться даже после того, как ей на грудь положили первую плиту, потом следующую. Она не могла выносить эту тяжесть, хрустели ребра, и легкие не могли дышать, однако беззвучный смех заполнил ее почти бездыханное тело.
Мег открыла глаза. У нее на груди сидела Генриетта. Ее огромные голубые глаза не мигая смотрели на Мег. Плохо понимая, что случилось, Мег смотрела на кошку. Кошка мяукнула и стукнула лапой ей по подбородку, забыв убрать когти.
– Ой! – Мег столкнула кошку рукой и села. – Черт тебя возьми, Генриетта…
Кошка переползла в ноги Мег, легла на спину, раскинув лапы. Ее вполне можно было принять за мягкую игрушку, которой любят играть дети, а некоторые женщины украшают кровати.