Вентиляторы в приборах весело гудели, экраны сияли, задушевно ворковали динамики. «Хорошо-то как, Маня!» Сколько ж тут накопилось машинерии за дюжину лет? Всё-таки в массовых кормушках имеются плюсы – для тех, кто наделён повышенным аппетитом. Кто сосчитает, сколько киловатт сжирают Вадимовы приборы: ведь всё усредняется на всех! Жаль, вот так же нельзя злоупотребить горячей водой – за полным её отсутствием.
А иногда, благодаря неким причудам эфира, Вадим принимал странное. Наверняка это не было студийными передачами, здешними или забугорными: слишком обыденно и слишком похоже на жизнь, ни одна постановка к такому бы не приблизилась, – однако подобных людей он не встречал прежде. Больше всего это походило на разговоры, подслушанные из будущего – из того безоблачного и радостного будущего, которое пытались отобразить последние утописты. Непонятно лишь, где хотели набирать для него обитателей, ибо, насколько Вадим видел, с течением времени люди не спешили меняться к лучшему. Стало быть, и вожделенный коммунизм отодвигался в такие дали, что уже мало отличался от мифического рая. Но тогда чьи разговоры перехватывал его самопальный приёмник? И раз пошла такая пьянка, почему не попробовать в них вклиниться? Впрочем, всё это глупости! Таких людей нет и быть не может, скорее приёмник подслушивает и воплощает чьи-то мечты – по фантастичности это предположение ничуть не выше предыдущего.
Но что удивительно: такие передачи прорывались к Вадиму, когда он приходил домой не слишком опустошённым и мысле-облако было ещё способно проницать. Конечно, Вадим проникал им вглубь приборов, поскольку был настроен на них, и что образовывалось в итоге? Чудесный сплав электроники и сознания, способный на дальние прорывы – куда? Что за видения его посещали? Как будто приёмник лишь раскрывал Вадиму дверцу в неведомое, а дальше мысле-облако ориентировалось само, выискивая передающие станции. И на них уже не действовали никакие затмения, как будто здесь применялись вовсе не электромагнитные волны. Может, все навороты с антеннами попросту не нужны? Вадим даже не был уверен, что видит это на экране, а не грезит наяву. Хотя… может, он и видит на экране собственные грёзы? Это было бы забавно.
Выключив свет, Вадим распахнул окно в ночь. Вообще, по нормам комендантского часа, после захода возбранялось открывать окна – якобы в целях маскировки и дабы обезопасить честной народ от криминалов, – а для страховки рачительные домовые даже пригвождали рамы к проёмам. Однако не настолько вмёртвую, чтобы сильный и умелый человек не сумел их отодрать. Усевшись на подоконнике, Вадим с удовольствием вдохнул посвежевший воздух, радуясь, что живёт на окраине.