А все потому, что он не умеет довольствоваться тем, что есть. Как и отец: тому тоже было мало мира вокруг. Все его глупые истории и выходки не что иное, как попытка этот мир расширить.
– Ну, у меня тоже были планы. Я же по делу приехал.
– По делу, – вздохнула Николь.
Когда яйца заскворчали на сковороде, она отважилась спросить:
– И что за дело?
Наткет настолько углубился в свои мысли, что чуть было не ляпнул: «Захотелось повидаться». Растерявшись, он как на духу выложил все о смерти Корнелия и о прочих событиях последних дней. Лишь в последний момент опомнился и опустил из рассказа встречу с Рэнди.
– И ты привез это письмо? – в конце спросила Николь.
– Ну да, – Наткет хлопнул по карману.
– Знаешь, – она склонила голову, смотря прямо в глаза, – а жизнь в Городе тебя не совсем испортила. Я полагала, будет хуже.
Наткет расплылся в улыбке, радуясь похвале. Принимая решение ехать в Спектр, он и не думал о подобной награде.
В кухне запахло жженым. Выругавшись сквозь зубы, Николь схватила сковородку и переставила на соседнюю конфорку.
– А готовить я все-таки совсем не умею…
– А? – встрепенулся Наткет. На сковородке, плюясь маслом из клубов едкого пара, лежало нечто, что пару секунд назад можно было назвать едой. К несчастью, эти секунды уже прошли.
– Выглядит аппетитно…
– Неужели? – Николь поморщилась.
– Конечно!
Ну и что, что подгорела, сказал он себе. Зато это настоящий завтрак, приготовленный ее руками. Стоит того, чтобы стерпеть обугленный белок.
Николь взяла лопатку, подковырнула дымящийся омлет. И вскрикнула: капелька раскаленного масла попала на руку.
– Ой! – Она прижала ладонь к губам.
Наткет вскочил со стула.
– Покажи. – Он схватил ее за запястье и развернул кисть. Ожог пустяковый – кожа лишь немного покраснела. Наткет мысленно выругал себя: разволновался так, словно Николь свалилась в жерло вулкана. Голос дрожит, сердце колотится о ребра.
– Ничего страшного, – наигранно бодро сказал он.
– Надеюсь, – усмехнулась Николь.
В этот момент громко хлопнула входная дверь и кто-то, топая, прошел в сторону кухни.
– Ник?!
Николь вырвала руку, но не достаточно быстро, чтобы вошедший мужчина не заметил движения. Он сдавленно хрюкнул и остановился на пороге.
– А… Привет, Калеб…
– Кто это? – хмуро спросил мужчина.
Он посмотрел на Наткета так, словно мысленно пару раз проехался по нему дорожным катком. Избегая встречаться взглядами, Наткет уставился на тяжелые рабочие ботинки с комьями осенней грязи, налипшими на подошвы.
Это и есть тот самый парень? Тогда Наткет вряд ли мог одобрить выбор Николь. Его мнение в любом случае было предвзятым, но… Если б этот парень пришел на пробы в «Констриктор», его взяли бы без промедлений: играть хулиганов-отморозков, неоправданно жестоких военных, а может, и маньяков. Во всем его облике сквозило что-то звериное, собачье или, того хуже, – гиеновое. Точно! Береговая гиена – вот кого он напоминает. Такой же лохматый, сгорбленный и коренастый, хотя и выше Наткета на голову. Черты лица были грубыми и асимметричными, отчего казалось, что мужчина все время скалится; меж сомкнутых губ выглядывал желтый клык.