События вокруг мчались с такой скоростью, что Наткет едва успевал их отслеживать. Словно случайно наступил на осиное гнездо, а теперь пытается уследить за клубящимся вокруг роем. Причем за каждой осой по отдельности – занятие бессмысленное по своей сути. Как ни старайся, одна да ужалит. Но вместо того чтобы бежать сломя голову, он стоит да размахивает руками. Ума как у Страшилы…
С другой стороны, никто его за уши не тянул. И раз он по своей воле забрался в эту паутину, то ему ее и распутывать. Сравнение с паутиной Наткету так понравилось, что он прищелкнул языком. На самом деле – каждый шаг оборачивается тем, что вокруг оказывается все больше и больше липких нитей. Ракеты на заднем дворе, кивающие еноты да раскопки – не слишком ли много для маленького города? Может, Краузе в чем-то прав со своей белибердой про Истинный полюс и город действительно притягивает странные штуки, как магнит канцелярские скрепки? Стоило признать, в этом было рациональное зерно.
И в то же время, подумал Наткет, нельзя забывать еще об одном свойстве паутины. Кто-то ее сплел, кто-то стоит за всем этим. И сколь бы долго паук ни прятался, рано или поздно он появится… Наткет поежился. Все связано, осталось только понять как. И кем.
Тем временем к Норсмору подошла высокая тощая дама, почти старуха. Нескладная, словно ее составили из кривых и узловатых веток. Дама заметно сутулилась, черная юбка подметала асфальт. Лицо старуха прятала в тени широкополой шляпы, хотя особой надобности в этом не было – все равно его не было видно из-за густых клубов сигаретного дыма. За ней, опустив огромную голову, плелся тощий бультерьер. Собака выглядела жутко старой, словно была ровесницей хозяйки.
Остановившись напротив доктора, старуха величественно кивнула. Наткету подумалось, что, окажись он достаточно близко, то услышал бы протяжный скрип древних суставов. Бультерьер плюхнулся на живот и остался лежать, вывалив из пасти бледный язык. Норсмор поклонился в ответ. Со стороны эти китайские церемонии выглядели нелепо, но, похоже, ни доктора, ни даму они не смущали.
Норсмор постучал по саквояжу, поднеся его к груди. Старуха в ответ кивнула и показала аптекарю четыре пальца. Раскрыв сумку, Норсмор достал четыре бутыли своего хваленого бальзама. Стоило увидеть, и Наткет тут же вспомнил гадкий вкус «Крови Дракона». Едва не сплюнул.
Старуха бережно взяла одну из бутылок, повертела перед глазами, посмотрела на просвет. Бальзам в ее руках сверкнул, точно глаз хищного зверя. Результат старуху удовлетворил, и бутылки одна за другой скрылись в складках мешковатой одежды.