Правда, тут закрались кое-какие сомнения. Что, если Полежаева не соединят с дочерью, а сразу выведут из строя и попытаются переправить за границу? На этот случай Иннокентий предусмотрел возможность контакта с Зареченским ФСБ и проведение совместной с ним операции по освобождению Оксаны.
Соглашаясь с Полежаевым, для себя я все же решила подстраховать его рано утром — проследить, куда повезут профессора с квартиры Ветровой и в каком состоянии будут транспортировать.
Определившись окончательно с ходом наших дальнейших действий, мы решили хоть немного передохнуть, и машина опять превратилась в походную спальню.
— Обними меня, Михалыч! — Я прижималась к нему все теснее и теснее.
— Ты вся дрожишь. Замерзла, что ли? — Полежаев стал растирать мне спину своими теплыми ладонями.
— Нет, просто боюсь… — прошептала я.
— Прославленный сыщик боится трудностей? Не может быть! — удивился ученый.
— Прославленный сыщик — слабая, беззащитная женщина, которая с ужасом думает, что эта наша с тобой ночь наверняка последняя при любых обстоятельствах… — вздохнула я грустно.
— Это почему при любых? — пытался возразить Михалыч.
— Да очень просто, как же ты не понимаешь, дурачок? — Я погладила его по голове. — Любого из нас завтра могут убить. Это при самом дурном раскладе. Так ведь?
— Так, так, — согласился Полежаев, целуя мою руку.
— А при самом счастливом завтра мы освободим Оксану, сдадим фээсбэшникам Кудрина с Ветровой и тогда тем более уже никогда не сможем быть вместе. Вот так, мой родной. — Я чмокнула его в нос.
— Что бы там ни случилось дальше, эти мгновения — самые прекрасные в моей жизни, — прошептал теперь уже Михалыч мне в ухо.
Дальнейшие действия профессора подтвердили правоту его слов.
В пятницу 16 апреля, в шесть часов утра, Полежаев в коричневой кожаной куртке, берете, надвинутом на лоб, приближался к подъезду дома Ветровой.
Провожая Михалыча, я чмокнула его в щеку и перекрестила:
— С богом!
Он скромно улыбнулся, помахал мне рукой и пошел. Вот он уже совсем близок к подъезду. У входной двери путь ему преграждает бритоголовый, вероятно, из службы охраны «Спаниеля». «Поговорили» они успешно: в бинокль я вижу, как горилла оседает у двери, а Полежаев затаскивает его в подъезд. Включаю передатчик в машине — сейчас начнется интересный радиоспектакль.
Вот магнитофонная запись, сделанная мной с помощью «жучков» в квартире Ветровой.
Настойчивый, неоднократно повторяющийся звук дверного звонка.
— Игорь, проснись! Звонят в дверь!
— Кого черт принес в такую рань, только шесть? Сейчас чего-нибудь натяну на ноги…