— Виталя? Да никак. Я-то думала, когда Штырь вдруг пропал, что все, грохнули его где-нибудь. Перебралась жить к маме, через год в институт поступила, на иняз. Я пока со Штырем жила, таких артисток навидалась, что про театральное передумала, решила чем-нибудь посерьезнее заняться. Потом с Виталиком встретилась. Честно говоря, боялась замуж официально — ну что дружки узнают и не простят. Но, знаешь, так все тихо было. Такое ощущение, что вся предыдущая жизнь приснилась мне… Я даже и забывать стала. В общем, Виталик настоял. Знаешь же, как у мужчин бывает: все к ним липнут, а та, что о замужестве и слышать не хочет, как раз и нужна…
Слушая воркующий голосок Люсьен, я прямо-таки физически ощущала, как самые разные чувства во мне борются. И жалость. И ревность. И что-то вроде женской солидарности. И обида на Виталика — ведь он предпочел мне эту девчонку. И, наоборот, понимание, что такую красавицу с большими голубыми глазами и удивительными волосами, от которых исходил сейчас едва ощутимый запах духов, поневоле хочется защитить, укрыть от мерзости жизни.
— …А потом Штырь опять вдруг как из-под земли явился — и сразу ко мне. Не было у меня никакого выбора. Понимаешь, не было! — горячо продолжала Люсьен. — Убил бы. А так — обещал никогда не трогать. Мне когда кто-то сказал, что в Витальку стреляли, чуть не задушила его, хоть Штырь и не сознался. Но он мог. Вон видишь, как с Кривиным. И меня тоже мог.
— Ладно, про личную жизнь мы потом продолжим, — сказала я, чувствуя, что элементарная женская ревность и воспоминания о сладких губах Виталика начинают пересиливать все остальные чувства. — За что убили Кривина? Что здесь вообще было? Говори все, что знаешь…
— Я бы сказала, да я ничего не знаю, правда! — закричала Люсьен так громко, что я поневоле закрыла ей рот ладонью. А вдруг тетя Катя не совсем глухонемая, а только прикидывается? Если доподлинно не уверен в чем-то, всегда стоит оставлять простор для сомнений — к этому я постепенно приучила себя.
— Без истерик. Выкладывай все, что тебе известно — про Володьку, его брата и Штыря, — сказала я строго.
— У них нормальные вроде бы были отношения, — горячо зашептала Люсьен. — Мы часто гуляли вместе — Вован со своей Тамарой-коротышкой, всякие другие мужики. Для меня все их рожи на одно лицо. Но Вован, он хороший, добрый был. Я его правда любила, как человека… Если бы я знала… Если б…
— Дальше, — приказала я строго.
— А три дня назад, когда к Вовану приехал его брат с Украины, что ли, Штырь вовсе переполошился, как чумной стал. Они вроде бы встречались… Или не встречались? Мне он не говорил, только ругал этого Владислава или Станислава, звоня кому-то по телефону, говорил, что не дается. Я так поняла, что хотел от него чего-то, но не получил…