Хорошо бы поставить в машине Кудряшова прослушивающее устройство. Действительно, почему бы и нет? Это совсем нетрудно. Я вышла из машины и принялась прогуливаться около выхода из салона, поглядывая на часы. Ровно в семь показался Кудряшов. Увидев меня, он не заулыбался, как раньше. Напротив, брови его сползлись у переносицы, он озабоченно оглянулся, не видит ли кто нас, и только после этого подошел ко мне.
— Могу я поговорить с вами? — спросила я.
— Сейчас?
— Да. Или вы торопитесь?
— Нет-нет, конечно, мы можем поговорить. Только, наверное, не здесь. Давайте посидим где-нибудь в тихом уютном местечке.
— Да нет, не стоит. Разговор недлинный, буквально пара слов. Может, просто посидим в вашей машине?
— Ах да, конечно! — всплеснул руками Саша. — Пойдемте, — он махнул рукой куда-то в сторону.
Мы прошли немного пешком — Сашина машина стояла на общей платной стоянке, расположенной неподалеку от салона красоты. Машина у Кудряшова оказалась вполне соответствующей облику хозяина — серебристая BMW пятой серии. Кудряшов открыл дверцу и предложил мне сесть. Я устроилась на переднем сиденье, осматривая салон и прикидывая, куда бы поудобнее пристроить «жучок». Кудряшов сел на водительское место и воззрился на меня.
— Я слушаю вас, — сказал он.
— Мне хотелось бы узнать, в каких отношениях были Приходько с братом?
— Ни в каких, — коротко и с обидой в голосе ответил Кудряшов. — Они не общались.
— Что, совсем?
— Да.
— Так не может быть.
— Я же вам говорил, что Василия сильно раздражал образ жизни Жени. Из-за этого они и не ладили. А после смерти матери их отношения совсем испортились. Василий даже на похоронах матери не стал разговаривать с Женей.
— А что случилось с их матерью? — спросила я.
— Она умерла, — потупил глаза Саша.
— Из-за чего?
— Покончила с собой, — совсем тихо, едва слышно произнес Кудряшов.
— Боже, какой кошмар! А что случилось? Из-за чего? Она была нормальной?
— Она была вполне нормальной, — проговорил Саша. — Но вы знаете, я не могу об этом говорить. Вам лучше спросить у кого-нибудь другого.
— Почему? Вы ведь сказали, что сможете рассказать мне все, что меня интересует о семье Приходько.
— Ну, значит, не совсем все… — замялся Саша. — Понимаете, я даже толком и не знаю, из-за чего она умерла. Женя не говорил, а спрашивать было неудобно. К тому же через несколько дней его самого не стало… — Кудряшов всхлипнул, и я тысячу раз пожалела о том, что снова завела разговор на тему Приходько. Я все время забывала, что Саша — натура сверхчувствительная, и каждый раз, когда речь заходит о его покойном друге, он начинает рыдать.