— Татьяна, если б я тебя не знал, то сказал бы, что ты заливаешь. — Вадим сразу превратился в серьезного майора Носкова. — Что имеешь предъявить прокурору?
— Чистосердечное признание убийцы, собственноручно ею написанное. Сойдет для начала, как ты думаешь? А там еще кое-что соберем.
— Шутишь?
— Вадим, не до шуток! Сегодня в половине одиннадцатого она улетит в Москву, а ночью — в два часа — в Тель-Авив. Уже израильский паспорт на руках… А ты мне голову морочишь по телефону, вместо того чтобы пригласить к себе!
— Понял, понял, не шуми. Заказываю пропуск…
Не одному только прокурору я испортила этот субботний вечерок — многим «важным людям»… Про себя уж молчу. В конце концов, главное — результат: они согласились со мной, что Янине Борисовне Михайловской-Звонаревой-Жировой придется отложить посещение государства Израиль на неопределенный срок. И ближайшие годы своей жизни провести скорее всего в местах, не столь отдаленных. В каких именно — это уж как суд решит.
…Никогда не забуду ее глаз в тот миг, когда она увидела меня в аэропорту:
«А ведь ты все-таки дождалась, красавица! — прочитала она в моем взгляде. — Не слабо оказалось, как видишь».
Если б глаза могли стрелять, то я, разумеется, была бы убита сразу наповал.
Но, к счастью, глаза — всего лишь глаза. Даже если ими «стреляет» убийца…