— Понимаете, я недавно в вашем городе и названий улиц толком не помню, но могу показать дорогу. Если вас не затруднит, — добавила я.
— Ни капельки. Я рад побыть в роли личного водителя столь очаровательной девушки, — широко улыбнулся Михаил Павлович и повернул ключ зажигания.
Очаровательная!
С каких это пор я стала для него очаровательной? Помнится, когда я появилась на пороге его квартиры, он в мою сторону едва смотрел.
А теперь вдруг нате вам — «и очаровательная», и «личный водитель». Кушайте, что называется, Татьяна Александровна, не обляпайтесь.
Впрочем, с бритоголовым у меня складывается примерно такая же ситуация. Сначала мы чуть не убили друг друга посреди улицы, а вот теперь, пожалуйста, проживаем в одном номере.
Мне определенно пора пересмотреть свои отношения с мужчинами.
— Вы что же, так редко навещаете свою бабушку? — прервал Михаил Павлович мои размышления.
— Что? — не поняла я.
— Ну, бабушку, ту, что подарила вам ожерелье. Неужели вы так редко ее навещаете, что не запоминаете названий улиц нашего небольшого города? — пояснил ювелир, не отрывая взгляда от дороги.
Вот гад, а про бабушку-то он все запомнил. Знала бы, что он окажется таким понятливым, ни за что бы не села в его машину.
— Честно говоря, редко, — ответила я. — Вот здесь поверните налево.
— А откуда же вы к нам приехали?
— Из Тарасова.
— Тарасов… Тарасов… Нет, никогда там не был, ну а как вам наш город?
— Ужасно, — на автопилоте ответила я, но тут же спохватилась: — В смысле, ужасно красивый город. Здесь живут такие милые люди.
— И надолго вы к нам?
— Еще не решила. А теперь налево.
— Налево? — переспросил Михаил Павлович.
Что-то ему в этом слове определенно не понравилось. Или дело было не в слове, а в том, куда мы ехали?
— А сейчас я, вероятно, везу вас к вашей бабушке? — спросил Михаил Павлович после минутного молчания.
— Ага, к бабушке, — охотно согласилась я. — А теперь езжайте вниз по этой улице до конца.
Михаил Павлович совсем посуровел и говорить со мной больше ни о чем не пожелал, зато сосредоточенно размышлял о чем-то. Скорее всего, гадал о том, откуда у старушки, живущей на окраине города в каких-то трущобах, может взяться такое ожерелье.
Я размышлений Ломового прерывать не решалась и сохраняла молчание до тех пор, пока он не остановил машину.
— Здесь? — спросил он, поворачиваясь ко мне.
— Да, большое спасибо.
— Хотите, я подожду вас?
— Нет! — перепугалась я.
Еще не хватало, чтобы этот приличный человек был свидетелем того, как девушка, которую он опрометчиво назвал очаровательной, скачет на сломанных каблуках от двух здоровенных мужиков. Боюсь, что подобное зрелище может травмировать ранимую душу ювелира. Хватит с него и того, что он привез меня в эти трущобы, — у бедняги и так глаза на лоб лезут.