Убийство — дело грязное и если даже не очень сложное, то всегда трудное. Не хотелось мне лезть в эту грязь, бог мой, как не хотелось! Одно дело для потехи, как я вчера хотела, — пораскинуть мозгами, потренировать сообразительность, имея возможность в любой момент переключиться на что-нибудь совсем другое, а тут… чистое принуждение! Можно, конечно, плюнув на угрозы Горчакова, продолжать предаваться блаженному бездействию и дальше.
Пусть вертится сам, пробуя доказать свою дикую версию. «Пришить» мне дело ему, скорее всего, не удастся, не на ту напал. Оставлю его с попорченными нервами у разбитого корыта — это определенно. Я так бы и поступила, будь время у меня сейчас в дефиците и не испытай я мгновение черной ярости, за которое кто-то должен же заплатить — не будь я Ведьмой! Так что придется лезть в эту грязь.
Убийцу, в случае полного успеха, я следователю не предоставлю, лавры правосудные мне по барабану, постараюсь расправиться с ним каким-нибудь нетрадиционным образом. А если случай представится Горчакова при этом вымазать с головы до ног, то считай, что за нервы свои я с него получила.
Рассуждая таким образом, я не спеша брела по солнечной стороне улицы, по уже очистившемуся ото льда асфальту и дышала полной грудью весенним полуденным теплом.
Как-то от Аякса услышала, что жизнь представляется ему бесконечной чередой всевозможных передряг. Я тогда посмеялась над ним вместе с ним же, а зря. Самое переменчивое в жизни — сама жизнь, и любую перемену в ней со скидкой или натяжкой можно смело называть передрягой.
— Стерва ты, сволочь последняя, ясно? — Парень в телефонной будке, в такт речи стуча по аппарату кулаком, вполголоса орал в трубку непотребные слова. Заметив меня, наблюдавшую за ним с интересом, бросил трубку на рычаг и заспешил прочь, бурча под нос и застегиваясь на ходу. На полочке, рядом с телефоном, осталась маленькая записная книжка.
— Анохину, пожалуйста! — попросила у красивого мужского голоса, сообщившего мне в ухо, что он очень внимательно меня слушает. Голос с воодушевлением попросил минуту, и вскоре, после шорохов и стуков, мне ответила Алла.
— Ужасно рада твоему звонку! Насилу дождалась! У меня такая новость, прямо невероятная! — затрещала, не давая мне раскрыть рта. — Вчера с блоком новостей передали фотографию той девушки и два телефонных номера, — милицейский и наш — и что бы ты думала?