Только это все сотворилось, сзади, от оврага как шмульнут! Мы аж поприседали! Виктория визжать взялась и в землянку полезла. Я уже давно не видел, чтобы она так торопилась. Последний раз, пожалуй, осенью, когда кобели прямо из кастрюли мосол свистнули. Догнала она тогда кобелей-то! Мосол, правда, пропал.
Так вот. После выстрела орут нам в три горла: «Стоять, гады, догоним — мозги вышибем!»
Нет, думаю, это не менты! И точно. Подвалила бригада, человек около десяти, или мне с перепугу столько показалось, может быть. Молодняк крутой, помоложе вот вас с гражданином, обошли нас со всех сторон и взяли в кулаки, слова лишнего не сказав. Мы орем им, что, мол, вы, вообще что ль, а они знай свое дело делают. Трудолюбивые оказались ребята! А Кваскин так и ушел! Я подумал еще о нем в той кутерьме.
Много времени мы у них не заняли. Вику они тоже достали, шлепнули пару раз и бросили в нашу кучу.
Как оказалось, умыли нас для профилактики, чтоб голос не подавали. Сказали, чтоб убирались со свалки сейчас же, без промедления, и не появлялись бы здесь до первых березовых листочков. Вика ответила было, дура, что, дескать, вы нас жилья лишаете, они ее так пинками обвешали, что и не встала до конца разговора. Пообещали шлепнуть любого, кто их приказания ослушается, и мы им поверили. А потом спрашивают — у кого в городе свой угол есть. Фадеич, гнида, на меня показал. Они меня за ворот да к машинам, да в нее, да под ноги себе. Остальное вы знаете. Вот так! — Аякс с облегчением перевел дух, потрогал скулу.
— За что вас, как ты думаешь? — спросила я его.
— Впервые такое! — Он недоумевал искренне. — Не тренировались же они на нас!
— Нет! — усмехнулся Константин. — Они и били-то не всерьез.
— Ни фига себе! — взвился было Аякс, но я поспешила его угомонить:
— Всерьез, ладно! Вопрос не в этом. За что?
— За что — не знаю, а так просто болтать не хочу. Скажу только, что беспокойно что-то в последнее время на свалке стало! Пора работу менять, на базар возвращаться. Позавчера — труп, вчера — менты, сегодня — отморозки! Танюха, а? То-то!
Пока Аякс ходил на кухню за мокрой тряпочкой для заслезившегося глаза, я подсунула под край черной сковородки денежную бумажку — на лечение ему от перепуга. В дверях уже попросила посидеть дома, хотя бы дня три. Он обещал, конечно, но я, не подавая виду, отнеслась к его обещанию скептически.