* * *
Место мне было незнакомо, и теперь в поисках машины пришлось изрядно поплутать по дворам. Наступающие долгие осенние сумерки задачу мне не облегчали. Вышла я к ней со стороны какой-то помойки и не сразу узнала свою красавицу. В мое отсутствие она послужила объектом детских игр, и теперь на ее капоте красовалась коллекция консервных банок, а к дверце был прислонен детский велосипед без седла. Повреждений не было, а против прочего я не возражала.
— Это ваша машина? — услышала я, едва устроившись за рулем.
— Моя! — гордо ответствовала я молоденькому пареньку в милицейской форме, заглянувшему ко мне в еще открытую дверцу.
— Документы, пожалуйста!
Я, не шевелясь, смотрела на него ясными очами, пока он не догадался козырнуть и представиться. Будь у него побольше милицейского стажа, он вместо этого стал бы хамить, и я поимела бы возможность поупражняться в красноречии. Но этого не случилось, мне стало его жаль, и я протянула ему права, не вылезая из машины. Он их почитал, глянул на меня, на номер, зайдя спереди. Отдал их мне и, козырнув, откланялся. Интересно, он что, помойку здесь охраняет? Справляться об этом у него было бы хамством уже с моей стороны, и пришлось сдержаться.
Отпустив его на безопасное расстояние, я занялась машиной. Скинув куртку и ежась от холода, я поменяла номера на запасные. Средство слабое, но в первом приближении действующее на постороннего наблюдателя эффективно. В свете последних событий эта операция представлялась мне своевременной. Увлекшись возней с подоржавевшим крепежом, я упустила момент появления неподалеку от меня зрителя — брюхатенького, сутулого мужичишки с помятым лицом, веселыми глазками и ввалившейся от беззубья верхней губой.
— Хелло! — поприветствовал он меня по-международному. — Ты ее че, дюзнула?
— Моя! — успокоила я его.
— Жаль! — разинул он беззубый рот.
— Почему?
Я выпрямилась, закрутив последний болт.
— А то, как в телевизоре — дюзнули, номера сменили — и фьють! — пояснил он дружелюбно.
— Иди домой, телевизор смотреть, фьють! — послала я его со смехом.
— Ладно! — согласился он. — Телевизор, он всегда на месте, а ты бабенка красивая!
Его логика была сложна и мне недоступна.
— Я Гена! — сообщил он, с интересом наблюдая, как я собираю инструмент и усаживаюсь в машину.
— Марина, — ответила я, запуская мотор. Он прокричал мне на прощание в боковое окно:
— Приезжай еще, Маринка, номера менять. Помогу!
На выезде со двора мне навстречу попался тот паренек в форме. Видно, память на номера у него была хорошая, потому что, переводя взгляд с бампера на меня, освещенную загоревшимся на углу фонарем, он, дурашка ретивый, едва не кинулся мне под колеса.