Я подошла к Григорьеву ближе. Он, будучи не в состоянии поднять голову, смотрел на меня как бы исподлобья и молчал. Но слова были и не нужны.
Осмотревшись, я заметила на столе обыкновенный кухонный нож, рядом со столом валялись две бутылки с минералкой и раздавленные бутерброды. Пистолет я сунула за пояс брюк, мой животик возмутился этим холодным соседством. Но я не обратила на это внимания и решила, что он перетерпит, зато оружие будет под рукой. Я взяла нож в руки и снова приблизилась к Григорьеву. С силой надавив ему на голову, я нагнула его еще ниже. Он застонал, но снова промолчал.
— Сейчас, сейчас, — сварливо пробормотала я и перепилила шнур, удерживавший его голову в опущенном положении.
Пленник со вздохом облегчения наконец разогнулся. Я уже приготовилась сказать что-нибудь ядовитое, но подобающее моменту, как вдруг получила крепкий пинок в спину. Братишка лежащий в полнейшем отрубе, оказался быстро регенерирующим. Он незаметно для меня очухался, приподнялся, и… я не заслужила, конечно, такого отношения к себе, но нечего было настолько неосторожно отвлекаться на голых мужиков. Лучше бы я привязала этого поганца к стулу, что ли, а не понадеялась на мощь своих махательных рефлексов.
Я упала на Григорьева, только-только получившего кайф от расслабления. Холодный пистолет, пригревающийся у меня на пузе, нырнул мне в брюки. Ножом, зажатым в правой руке, я взрезала обивку дивана. Григорьев вскрикнул, потому что приземлилась я отнюдь не нежно и не совсем туда, куда было можно.
Перекатившись направо, я, оттолкнувшись от дивана, прыгнула вперед. Парень, подавшись к двери, уже распахнул ее и удирал вон с григорьевской дачи. Я кинулась следом как была: с пистолетом, бултыхающимся где-то в брюках, и с кухонным ножом в руке.
Парень драпал быстро, но у калитки я его почти догнала. Вот тут-то мне и не повезло. Зацепившись ногой за какой-то дурацкий корень, подло торчащий у дорожки, я не упала — еще чего! — просто, перекувырнувшись через голову и слегка ободравшись, я самым вульгарным образом потеряла темп. Пистолет, болтавшийся в брючине, наконец-то шмякнулся на землю, я его и подхватила, разумеется. Промчавшись еще несколько шагов в полусогнутом положении, почти как Григорьев сидел совсем недавно, я подскочила к калитке, когда браток уже обогнал меня на безнадежное расстояние. Пришлось, гордо вскинув голову, отмаршировать назад в дом. Предстоял многообещающий разговор с Григорьевым.
Дверь оставалась все это время распахнутой, как я ее и оставила. Войдя со стволом в опущенной руке, я окинула быстрым взглядом все помещение. Григорьев сидел на диване почти в той же позе, а вот трофейного пистолета на полу не было. Маловероятно, что он сумел развязаться за те секунды, что я отсутствовала, но пистолет он подобрал.