Ой, да мы же туда с ним вместе добирались!.. Вдруг припомнив — этап за этапом — все наше совместное восхождение, я в ужасе зажмурилась и натянула одеяло на голову:
— Рэй, не смотри на меня!
Он тихо засмеялся:
— Поздновато вы спохватились, мой дэтэктив!
Одним кошачьим прыжком мой клиент и партнер оказался рядом со мной на тахте, вытащил мою всклокоченную голову из-под одеяла, крепко зажал сильными ладонями и приблизился на расстояние поцелуя.
— Нет, я буду на тебя смотреть! Я хочу на тебя смотреть. Я хочу запомнить тебя… Мне это надо, понимаешь? Очень надо…
Я потянулась к нему губами, и страстный монолог был прерван не менее страстным действием. Вообще должна признаться, что с этой ночи словосочетание «африканская страсть» больше не будет для меня отвлеченным образом. Теперь-то я знаю, о чем идет речь!
— У тебя удивительные глаза, мистер Рэй.
— Я знаю. — Эта самодовольно-насмешливая гримаска сведет меня с ума! — Должно же быть и у черта хоть что-то привлекательное, иначе как ему смущать грешные души? Между прочим, завтрак остывает, а я голоден, как целая стая леопардов! Хочешь ты или нет, а я его несу.
С этими словами Рэй бесцеремонно усадил меня в постели, как маленькую, и обложил подушками.
— Я тебя вчера предупредил, что повар из меня никакой. Но готовить яичницу я все-таки умею, и сейчас ты в этом убедишься.
С грацией заправского официанта Лионовски притащил из кухни огромный поднос, на котором оказалась отнюдь не только яичница, и пришпилил им меня к кровати. А сам вытянулся рядом на животе и тоже набросился на завтрак. В его глазах я видела свое жующее отражение.
Яичница с ветчиной и всевозможными экзотическими приправами и впрямь была потрясающей. Мы болтали и смеялись и кормили друг друга этой самой яичницей и бутербродами с лососиной, поили холодным шампанским, нисколько не задумываясь при этом, кто мы — аристократы или обыкновенные дегенераты. Глядя друг на друга, мы одновременно вспоминали одно и то же, и эти воспоминания были чем-то вроде электрических разрядов. Меня то бросало в жар, то спина покрывалась пупырышками, а супермускулатура Рэя вызывала спазмы в горле… В общем, это был незабываемый завтрак.
— Рэй! Перестань смотреть на меня, как леопард перед прыжком!
— А ты знаешь, любовь моя, я и сейчас не против того, чтобы поохотиться. Что-то никак не утолю голод… А ты?
Почему-то из всех диких кошек, которыми славится Африка, ближе других Рэю был леопард. Получше рассмотрев своего мужчину при свете дня, я поняла, что он и похож на этого хищника. Такой же «гладкошерстный», мускулистый и поджарый, такой же порывистый, быстрый и бесшумный. У меня не раз была возможность в этом убедиться. И порой возникала даже иллюзия пятнистости его гладкой шкуры: она была, конечно, белая, но с целой гаммой смуглых оттенков — причудливая игра генов!