— Он же мне звонил по мобильному, сообщил: ЧП у нас тут случилось, — возразил мне сердито Бортников. — Но подробнее не говорил, мол, не телефонный разговор.
— Конечно, сейчас я вам все объясню, — поспешила заверить я, сопровождая главврача клиники к своей бежевой «девятке». — Садитесь, пожалуйста… — Я распахнула перед ним дверцу машины.
Бортников уверенно и деловито закинул свои чемоданы на заднее сиденье, сам уселся впереди.
— Сначала в клинику, — сказал он начальственным тоном. — Посмотрим, что у нас там наши натворили за время моего отсутствия…
Что ж, покойный Ольховский отлично знал характер своего начальника, не без грусти подумала я. Главврач «Тан-меда» и в самом деле прямо с поезда «поперся» в свое родное учреждение — проверять, как обстоят дела.
Некоторое время Бортников молча смотрел на дорогу, как я пробираюсь по узким улицам города, ведущим от вокзала на тот широкий проспект, около которого расположена клиника «Тан-мед», потом сказал:
— Ну, что молчите? Рассказывайте, что у нас там за ЧП. Или вы не в курсе?
— Почему? В курсе, — спокойно возразила я.
— Кстати, кто вы такая? — спросил Бортников. — Я вас что-то не припоминаю…
— Меня зовут Татьяна Иванова, — вежливо пояснила я.
— Новая подруга Ромки, что ли?
— Да…
— Ясно…
Бортников безразлично кивнул. Казалось, эта информация вполне удовлетворила его.
— Итак?
— Ольховского убили, — деловым тоном сообщила я.
— Что?
Мне показалось, что главврач зубной клиники поперхнулся воздухом. Побагровев, он некоторое время беспомощно таращил на меня глаза, его изрезанный морщинами лоб покрылся испариной.
— Кто… Откуда… Кто вам это сказал? — хриплым и сдавленным голосом проговорил он.
— Сама видела. — Я старалась делать вид, что смотрю только на дорогу, однако краем глаза наблюдала и за Бортниковым. Шок от известия о гибели Ольховского показался мне искренним, не наигранным. — Он застрелен двумя выстрелами из пистолета возле дверей собственной квартиры.
Некоторое время Николай Пантелеймонович смотрел на меня пристально, словно надеялся, что я возьму свои слова обратно. Потом тяжело вздохнул, покачал головой.
— Кошмар, что делается, — устало и печально проговорил он. — Эх, Толька, Толька…
— Вы не в курсе, за что его могли убить? — как можно небрежнее спросила я.
Николай Пантелеймонович глядел на меня озадаченно, но медлил с ответом. Так что настаивать на своем вопросе, возбуждая таким образом ненужное подозрение, я не решилась.
— Менты в клинике всех уже замучили вопросами, — снова заговорила я. — Приедете, они и до вас доберутся.
— В клинике милиция была? — с тревогой в голосе спросил Николай Пантелеймонович.