Итак, я достала из сумочки клочок бумажки, на котором предусмотрительно записала домашний телефон Гольстера. Я была уверена — секретарша Светочка вряд ли сообщила бы мне номер телефона своего шефа, даже несмотря на то, что я веду дело, связанное с убийством его дочери. Как правило, домашние телефоны начальства тщательно скрываются от посетителей офиса, которые ненароком могут оказаться конкурентами или просто недоброжелателями, требующими выкупа, например за украденную дочь, или трясущими прямо перед носом толстенькой папкой или видеокассетой с мощным компроматом. Именно поэтому во время отсутствия Светочки я немного порылась в ее огромном секретарском талмуде и довольно быстро обнаружила нужный мне телефонный номерок.
Я набрала шесть цифр и приготовилась к тому, что сейчас мой голос должен звучать как можно трагичнее и печальнее. Понятно ведь — на другом конце провода сейчас траур, и это единственное, чем я могу соответствовать ситуации. Но мне все равно необходимо действовать, а не лить горючие слезы вместе с пострадавшими.
В трубке запиликали короткие гудки. У меня явно имелись конкуренты, которые первыми дозвонились Гольстеру, чтобы выразить свои соболезнования. Я повторяла набор несколько раз, прежде чем наконец услышала долгожданное «алло». Оно было произнесено деловито, спокойно, без трагичного хрипа и той известной мне интонации, которая свойственна людям, переживающим смерть близкого человека.
После обычного приветствия я попросила позвать к телефону Вячеслава Павловича.
— Да-да, слушаю вас. Это я и есть, — так же спокойно ответил говоривший со мной человек.
Я подумала: может быть, ему еще ничего не известно о смерти дочери? Иначе чем объяснить его безмятежный говор?
Мое молчание несколько смутило Гольстера, он даже попытался помочь мне завязать разговор:
— Чем могу служить?
Я продолжала недоуменно молчать.
— По какому делу, собственно, вы звоните, девушка?
— Вячеслав Павлович, я приношу вам искренние соболезнования в связи со смертью дочери, — отчеканила я. У меня совсем не получилось говорить трагичным голосом. Мой тон скорее напоминал тот, каким разговаривают пронырливые менеджеры: сначала — комплимент, потом — деловое предложение.
— Да-да. Простите, я вас не знаю, ничего о вас не слышал, но… я тронут. Правда, спасибо вам большое. — В трубке повисла пауза. — Вы знали мою Инночку? — моментально поникнув, спросил Гольстер.
Не скрою, что в этот момент я прониклась к нему уважением. Надо же — так держаться в такой момент!
— Нет, я не знала вашу дочь. Но хочу помочь вам найти настоящего убийцу.