— А здесь вы меня узнаете?
— Ну конечно. Только качество снимка очень посредственное, — поперхнувшись и как-то замявшись, ответил Заревич.
— Еще бы! Это же «подпольная» фотография. Я не знала, что меня фотографируют.
— Очень интересно. Вы хотите сказать, за вами тайно следят?
Я расхохоталась:
— А вы случайно не предлагаете мне свои услуги телохранителя? Вы так сильно за меня испугались.
Мне становилось трудновато играть эту роль без фальши, потому что неприязнь к красавцу-заму росла во мне с какой-то бешеной скоростью. Я вспоминала его таким, каким он был в том захудалом кафе, где он разговаривал с Верой Сомовой, причем вел себя просто безобразно. Даже из обрывков фраз я поняла, что он требует от Веры чего-то невозможного, заставляя ее переступить через себя, поступиться своими принципами, чтобы выполнить его условие. Короче говоря, лощеный субъект, стоящий сейчас передо мной, с той недалекой поры не внушал мне ни малейшего доверия, но пока, несмотря на это, мне нужно было делать вид, будто я ни о чем не догадываюсь.
Заревич довольно вымученно улыбнулся и сказал:
— Смешно было бы вас защищать, вы же сами частный детектив. К тому же такой красивый…
— Вот именно. Кстати, я расследую все то же преступление. Хотя об этом вы можете не докладывать своему упрямому шефу.
— Да, я помню, вы говорили, он не разрешал вам вести это расследование. Оно у вас продвигается?
— Конечно. На меня уже нападают, значит, я близка к разгадке, поверьте моему опыту. Но сейчас вы можете оказаться мне полезным.
Я перевернула снимок и попросила Заревича повнимательнее посмотреть на надпись.
— Вы случайно не знаете этот почерк?
— Что вы, Танечка! Впервые вижу. И вообще, какое отношение я имею к этой фотографии? Почему вы пришли именно ко мне?
— Потому что вы, я надеюсь, заинтересованы в скорейшем раскрытии убийства Инны.
— Конечно, я уже это говорил. Но, клянусь, почерк мне не знаком, поверьте мне.
— Хорошо, хорошо… Зачем вы клянетесь? Я вам верю. Просто мне показалось, что почерк может принадлежать…
Я замялась, не желая раскрывать Заревичу свои карты. А он при этом как-то очень странно посмотрел на свой стол, заваленный бумагами. Я сделала вид, будто не заметила его реакции, опустила глаза, встала со стула и, как бы нечаянно оступившись, подалась вперед. Всю сцену я разыграла для того только, чтобы поближе взглянуть на документы, с которыми работал Заревич.
— Ох, извините, я бываю такой неловкой. Нет-нет, я наверняка ошиблась. Даже не знаю, чей это почерк? Я пойду, спасибо за то, что уделили мне внимание.