Старушка изумилась еще больше.
— Нет, голубушка. С памятью у меня совсем плохо. А что случилось? — она бросила тревожный взгляд на мою руку, крепко державшую предплечье самозванки.
— Эта гражданка утверждает, что до сих пор вас навещает, — как-то вдруг заговорила я стихами.
— Зачем вам это, Верочка? — с искренним удивлением воззрилась на мою пленницу Евдокия Семеновна. — Вы же уволились тогда, насколько я помню? Женщина тупым взглядом елозила по стене, а после последних слов своей бывшей подопечной только глубоко вздохнула.
— Большое спасибо. Извините, что потревожили, — сказала я за двоих.
Попрощавшись со старушкой, я подошла к лифту и нажала на кнопку. Евдокия Семеновна ошарашенно смотрела на нашу странную парочку. Ее дверь хлопнула только тогда, когда дверцы лифта сомкнулись и мы поехали. Моя пленница, наверное, рассчитывала, что я спущу лифт на первый этаж, но я нажала совсем другую кнопку. Увидев это, Вера взбрыкнула:
— Куда вы меня везете? Что вам от меня нужно? Я сейчас начну кричать! Лю-ди!
Она завопила так громко, что у меня заложило уши. Схватив обеими руками орущую тетку за шею, я надавила на болевые точки, отчего крики сразу прекратились и начались стоны.
— Соплячка! Что ты себе позволяешь! — уже ныла брюнетка, высоко задрав плечи и уронив голову на одно из них.
— Ведите себя тихо, — предупредила я ее, — а то будет еще больнее.
— Ты что, маньячка? — с ужасом в глазах спрашивала она, пока я поворачивала ключом сначала в одном замке, потом в другом.
— Обязательно.
Я втолкнула женщину в свою квартиру и изнутри закрыла дверь на ключ. Все. Пока не выколочу из этой самозванки все необходимые сведения, не выпущу.
— Разувайтесь, — приказала я.
— Еще чего! — тут же фыркнула брюнетка, но, поймав мой тяжелый взгляд, остыла и скинула туфли.
— Вон туда, — указала я Вере на кресло, а сама села в другое напротив. Достав письмо и повертев его в руках, спросила: — Ну что? Будем читать или обойдемся без лирики? Может, к обоюдной радости сократим наше общение до минимума?
Вера положила ногу на ногу и состроила непроницаемое лицо.
— Я вас не понимаю, — ледяным тоном отчеканила она.
Ага, так я и поверила. Очень даже хорошо она все понимает. И если бы ее рыльце не было в пушку, она не врала бы мне про визиты к ветхим старушкам и не занимала бы сейчас глухую оборону.
— Ну что ж, давайте прочтем, — вздохнула я, не дождавшись от женщины больше ни слова.
Вскрыв конверт, я воззрилась на знакомый до оскомины печатный шрифт.
«Прошло много времени, прежде чем я поняла, в чем смысл жизни. Оказалось, все очень просто: быть кому-то нужной. А кому теперь нужна я? Только злобной мести, которая требует от меня еще одну жертву на свой алтарь. Я сопротивляюсь, как могу, но кто победит? Всепожирающая месть, так долго живущая в моей душе, или благоразумие? Не знаю».