Как все просто и… страшно! Как жить, если государственная власть не заботится о своих собственных гражданах, а все спихивает в руки недобросовестных или нечистоплотных чиновников.
Страна, в которой не действует Закон, обречена на гибель!
Когда Серафим пришёл к этой мысли, ему вдруг всё стало настолько безразличным, что ему расхотелось не только спорить и отстаивать своё мнение, но и разговаривать. Он ушёл в себя, чтобы попытаться ответить на вопросы, которые осами жужжали в голове, не давая сосредоточиться на чём-то главном. Да и что назвать главным? Вот этого, как раз, он и не знал…
* * *
Серафим даже никак не среагировал, когда их привели в помещение, претенциозно или в насмешку называемое «баней». Раздевшись в предбаннике и получив по малюсенькому кусочку хозяйственного мыла, вновь прибывших подследственных ввели в просторное помещение со скользкими кафельными полами. В потолке помещения были густо натыканы душевые лейки: в этой «бане» одновременно могли помыться человек пятьдесят.
— Граждане подследственные, на все мытьё у вас будет десять минут, так что мыльтесь и обмывайтесь как можно быстрее, чтобы не остаться в пене: вода отключается автоматически! — объявил старший прапорщик.
Несмотря на предупреждение контролёра, несколько человек всё-таки не успели смыть мыло, когда отключилась вода. И не потому, что к предупреждению Никитича отнеслись без должного внимания, а потому, что напор оказался столь слабеньким, что на двадцать пять вновь прибывших вода поступала лишь из двенадцати леек. Так что мылись и ополаскивались поочерёдно.
Когда воду отключили, многие остались намыленными, но, несмотря на недовольные протесты, вновь воду так и не включили, и бедолагам пришлось выходить в мыльной пене.
После помывки вновь прибывшие выходили в другую дверь. При выходе они обнаружили странное металлическое сооружение, на котором вперемешку висела их одежда. Кто-то попытался снять свои вещи и тут же отдёрнул руку: вся одежда была раскалена настолько, что можно было получить ожог.
— Ты чо, не знаешь, что они всю одежду через прожарку пропускают, пока ты моешься? — пробурчал один из бывалых зэков.
— А для чего? — спросил тот, что обжёгся.
— Ну ты и лапоть! — усмехнулся «бывалый». — А вдруг у тебя вши или болесть какая? Вот и выжаривают…
* * *
После того, как всех новеньких распределили по камерам и направили по местам «прописки», Серафима засунули в «стакан». Он переступил с ноги на ногу, отыскивая более удобное положение и застыл. Почти целый день он простоял не шелохнувшись и даже не притронулся к своей пайке хлеба, предложенной вместо обеда, а когда ему принесли кипяток, он даже не взглянул на него.