— Хорошо-хорошо! Развратничай на здоровье! — рассмеялся Камински. — По крайней мере, будет что вспомнить в Иерусалиме!
Игудин обиженно посмотрел на американца, но не смог ему ничего ответить.
Рот Семы был занят большим куском отбивной.
— Можно вас на минуточку? — наклонился над нашим столиком официант.
Он что-то зашептал на ухо Стивену, показывая в глубину зала.
— Что такое? — встревожился Камински. — У меня не было назначено никакой встречи!
Официант молчаливо ждал.
Стивен сдернул с колен накрахмаленную салфетку и, торопливо извинившись, проследовал к столику, стоящему в отдалении за эстрадой.
Я продолжала болтать с Семеном, а сама пыталась высмотреть, чем там занимается американец.
Мне удалось увидеть только белокурый локон, мелькнувший из-за грифа контрабаса.
Тем временем на эстраде уже играл небольшой ансамбль, и сладкие звуки шведской музыки — хиты «АББА» двадцатилетней давности — заполнили пространство кафе.
— Ах, — мечтательно завел глаза Сема, — у тебя это не вызывает никаких ассоциаций?
— Липкое шампанское, — машинально ответила я, всматриваясь вдаль.
— Таня, — обиженно тронул меня за рукав Игудин. — Ведь мы же с тобой танцевали под эту музыку на дискотеке. Помнишь, тогда я впервые поцеловал тебя.
— Очень может быть, — рассеянно ответила я.
Камински уже шел к нашему столику, как вдруг в зал ввалилась шумная компания.
Подгулявшая публика болтала не по-нашему и, завидев Стивена, резко усилила темп речи и силу звука.
Мой слух улавливал английские, немецкие и русские слова, но все вместе представляло собой полуневнятные восторженные восклицания.
Веселая братия — трое мужчин и одна женщина — направилась к нам.
Официанты, увидев такое количество иностранцев, засуетились, забегали и, когда те подходили к столику, уже стояли за нашими спинами едва ли не по стойке смирно.
— Шимон и Татьяна! — торжественно провозгласил Камински. — Разрешите представить вам моих добрых друзей. Я думаю, что у нас найдется немало общих тем для совместного обсуждения. И, как знать, не поможет ли это решить наши проблемы.
При этих словах Стивен Камински украдкой посмотрел в мою сторону.
Игудин привстал, незаметно дожевывая кусок отбивной.
— Франсуа Бержье!
Камински указал Семену на плюгавого француза лет шестидесяти.
Если бы не золотое пенсне, каким-то чудом держащееся на его носу, я бы решила, что передо мной стоит вахтер какого-нибудь захудалого заводика.
— Очень рад, — хрипло воскликнул француз.
— Вольфганг Шиффер! — продолжал представлять гостей американец.
Казалось, что этот немец поставил себе задачу выглядеть, как все немцы, — во всяком случае, именно такими мы себе их и представляем.