— Мой руководитель считает, что из всех дел, в которых мы имеем возможность участвовать, это — наиболее интересное. Ну что ж, если вы ничем не можете помочь мне, всего хорошего.
— До свидания.
Ах ты, засранец! Я была в ярости. Шутки шутками, а ведь этот бесчувственный кусок полена с рыбьими глазами практически расколол меня! Недооцениваем мы нашу интеллигенцию. Так просто, мимоходом, равнодушно, как будто пылинку с рукава сдул. А ведь не пылинку сдул — нарушил инкогнито опытнейшего частного детектива! Умен, курилка! Но и мы тоже не лыком шиты. А за урок — спасибо, выучим на всю оставшуюся жизнь. Заигралась, расслабилась — вот тебе и результат.
С Залесским теперь говорить бесполезно, нужно действовать в обход. Он курсами занимается? Вот с ними и поговорю.
Хуже всего, если Залесский имеет отношение к убийству. Возможно, мои расспросы и не смогли по-настоящему встревожить его, но такая хитрая бестия, узнав, что проводится дополнительное расследование, наверняка предпримет меры, чтобы подстраховаться. Да-а, здесь у вас накладочка получается, Татьяна Александровна. Впрочем, рано или поздно он все равно бы узнал.
Держится уверенно… Либо меня не принимает всерьез, либо имеет надежные гарантии. Это тоже уточним. Проверим, Владимир Павлович, все проверим, дайте только срок!
Так размышляла я, проходя по коридору, как вдруг открылась одна из дверей, и навстречу мне вышел Спиридонов Эрнест Эрастович собственной персоной. Увидев меня, он радостно заблестел глазками, и его тоненькие ножки начали активнее подрагивать под тяжестью округлого животика.
— А, милиция! — радостно приветствовал меня он. — Как успехи?
В этот момент я была настолько расстроена, что мысль о том, что есть все-таки на свете существо, которое радо меня видеть, пролилась как бальзам на мою душу, несмотря даже на то, что это был всего лишь Эрнест Эрастович.
— Да вот, сотрудники ваши совсем не хотят помогать.
— Это кто же? Кто посмел? Проработаем на профсоюзном собрании!
— Коллега ваш, господин Залесский.
Глазки господина Спиридонова снова приняли двусмысленное выражение, и он, глядя в угол, как-то сквозь зубы пробормотал:
— А, этот… про свои курсовые операции он много не расскажет.
И, ухмыльнувшись своими змеевидными губами, Эрнест Эрастович отправился восвояси.
Вот это да! Мое полушутливое предположение насчет полезности любвеобильных старичков начинает оправдываться. Не знаю, догадался ли об этом сам Эрнест Эрастович, но слово «курсовые» в его фразе я поняла очень хорошо. Несомненно, речь идет о тех самых пресловутых курсах повышения квалификации, о которых я с самого начала слышу со всех сторон.