Я демонстративно прицепила под джинсовую куртку пояс с кобурой, где лежала моя верная газовая «беретта», и хлопнула Маркина по плечу:
— Ну, пойдем, что ли, рыцарь мой без страха и упрека! Чудненькое у нас было свиданьице, ты не находишь? Я лично получила массу удовольствия и полезной информации, а ты?
Маркин покосился на меня, выходя из квартиры, и сказал:
— Всегда знал, что за любовь надо платить, но вот так…
И он как-то неопределенно хмыкнул.
Как выяснилось вскоре, Плющ тоже имел свой «скромный» двухэтажный коттедж в том же районе, где и пропавшая семья Матвеевых. Правда, от центра ехать туда на машине было на пять минут больше.
— А за что у него были ходки, ты не можешь сказать? — спросила я Маркина, пока мы шли через приусадебный участок к дому Плюща.
— Точно не знаю, но это не «мокрые» дела, а то, что называют «экономические преступления».
— Утешает. Значит, риск превратиться в труп для меня близок к нулю, — я нажала на кнопку домофона.
— Это я, Леша, открывай, — подал голос стоявший рядом со мной на крыльце Маркин.
Через несколько секунд мы оказались в просторном и прохладном холле с темно-зеленым ковровым покрытием, мягкими креслами с высокими спинками и громадной пальмой в кадке в углу у окна.
Хозяин, жмущий руку Маркина, на первый взгляд напомнил мне «старину Хэма», как звали некогда Хемингуэя. Та же плотность фигуры, бородатое округлое лицо… Только вот нос у Алексея Плюща — как у грифа — выдавал определенную хищность натуры, у писателей-лириков такого не бывает.
— Ты мне сказал, что приедешь не один? — неожиданно мягким и высоким для подобной внешности голосом произнес Плющ. — Я полагаю, что эта дама недавно покорила твое, Вова, сердце? Нашел же ты время… Может быть, представишь нас друг другу?
— Это… Таня, — запнувшись, как-то неуверенно произнес Маркин.
Тут я окончательно поняла, что он побаивается своего компаньона.
— А это Алексей… Николаевич… — продолжал представлять нас Вова.
— Ну, Володя, мне всего-то сорок с небольшим, и еще вполне допустимо звать меня без батюшки. Леша, и все тут! — Несмотря на балагурный тон разговора, глаза Плюща холодно и цепко оценивали меня, и я чувствовала себя, как в рентгеновском кабинете.
Хозяин провел нас в гостиную, обставленную шикарной мягкой мебелью, усадил на диван, пододвинул столик с фруктами в вазе и спросил, будем ли мы что-нибудь пить.
— Пивка холодного, и побольше, — торопливо заявил Маркин, а Татьяне, может быть, сухого вина?
— Не откажусь, — томно улыбнулась я, решив играть перед Плющом недалекую самку.
Обеспечив нас напитками, Алексей уселся в кресло и достал…