Я не успела отреагировать на столь стремительные действия, лишь отметила, что хватка у Плюща и вправду железная.
Плющ выхватил пистолет первым. Плохой из меня ковбой, в вестернах мне не сниматься!
Но визуальное восприятие — направленное на меня дуло — резко сменилось обонятельным.
Мне в нос сзади ткнулась ватка с хлороформом. Теряя сознание, я успела подумать:
«Ну и гад же этот Маркин!»
…Не могу точно сказать, долго ли я пробыла без сознания.
Когда туманная пелена перед глазами начала спадать, я ощутила дикую пульсирующую боль в голове. Но даже дотронуться до своей драгоценной башки не могла, так как руки были крепко стянуты какой-то эластичной лентой и ноги, естественно, тоже.
Лежала я на том же диване, где какое-то время назад безмятежно потягивала красное сухое вино, дура безмозглая, думала, что умнее и хитрее всех…
Попробовав, безрезультатно, конечно, расцепить руки, я с трудом повернула раскалывавшуюся голову вбок и увидела на столике среди пивных банок свой пистолет. В кресле с мрачным видом восседал Плющ, куря почему-то сигарету, а за ним посередине комнаты нервно расхаживал взад-вперед Вова Маркин.
— Как самочувствие, ваша ментовская честь? — изрек Плющ, наливая себе в бокал из той же импортной бутылки. — Выпить не желаете?
Я молчала.
Так мерзко и хреново мне не было, наверное, никогда в жизни. Мало того, что Ольгу не выручила, да еще сама, переиграв дурочку, оказалась в лапах этого вежливого бандита. А вот Маркин…
А что Маркин? Что с него сейчас толку? Он, видимо, так боится своего компаньона, что раскололся при разговоре наедине относительно моей персоны. И даже угроза того, что завтра его заявлению будет дан ход, не может заставить его пойти против Плюща в мою защиту.
Значит, предстоит серьезный поединок с этим уркой-нуворишем, который сидит и поедает меня злющими глазами. А если начнет не глазами… Так. Сопротивляться я могу только на уровне интеллекта.
Что ж, это лучше, чем ничего.
— Вы не могли бы обращаться с дамой, пришедшей в гости, повежливее? — В моем голосе даже появилась какая-то хрипотца.
Плющ неожиданно расхохотался, и смеялся он с нарастающей истеричностью довольно долго.
Моя голова за это время разболелась еще больше, хотя, казалось, больше уже некуда.
— Ну, ха-ха… Я понимаю… хи-хи… что перед всякой ментовской швалью обязан ковровую дорожку расстилать и симфонический оркестр для встречи нанимать… хо-хо… — он достал из кармана своей полосатой рубашки белоснежный платок и начал вытирать слезы с уголков глаз. — Премного извиняюсь, что не оказал вам подобающего званию приема. Ты, кстати, небось подполковница какая-нибудь, под каким-нибудь полковником?