Маришка понаслаждалась моим ошарашенным видом и невинно спросила:
— Нравится, да? Вы садитесь… можно на кровать. — Сама она устроилась на корточках рядом, пристально заглядывая мне в лицо. Мелькнула мысль, что она меня проверяет. Я сглотнула.
— Зачем ты их собираешь?
Она отвела глаза куда-то в сторону и доверительным тоном выпалила хорошо затверженную фразу:
— Постоянное лицезрение прекрасного способствует очищению ауры и просветлению кармы.
У меня начало сводить скулы и свербить в носу. Что поделаешь? Если у более удачливых моих соотечественников аллергия на кошек, клубнику и цветущую брюкву, то у меня ее симптомы проявляются при непрофессиональных разглагольствованиях о карме, реинкарнации и ауре. При продолжительном воздействии возможны кома и летальный исход. Почему люди любят говорить о том, чего не знают и не понимают?
Маришка чутко отреагировала на мои остекленевшие глаза.
— Не верите, да?
— А ты сама?
Она почесала кончик носа и задумалась.
— Наверное, нет. Но Олежка же смог подняться над собой. Он всегда говорил, что общение с прекрасным облагораживает.
Я очень подозревала, что ее непутевый брат подразумевал под прекрасным, но сочла благоразумным не высказываться на этот счет и перевести разговор на иную тему:
— Куда будешь клеить, когда стены закончатся?
— На потолок. Хотите, приносите свою фотографию. У меня вот тут, в уголке, место осталось.
Издевки в ее голосе не слышалось, но мне опять показалось, что она меня исподтишка изучает и проверяет.
— Всю жизнь мечтала висеть в уголке.
— Значит, не хотите. А жаль. Вы красивая.
И Маришка уставилась на меня, наверное, с целью отбеливания ауры. Почему-то польщенной я себя не чувствовала.
— Помогает?
— Не очень, — честно призналась она. — Как бы мне стать, как вы? Что бы вы мне посоветовали?
Я отмела первые пришедшие на ум фразы, которые вряд ли бы способствовали дальнейшей беседе, и с видом специалиста осмотрела Маришку. Настырная девица прилежно ждала.
— Прическу сменить и глаза подкрасить.
Маришка разочарованно вздохнула.
— Брат так же говорил. Но ему-то все равно было, что у него на голове. Помню, он в школе еще учился, подстригся наголо и синячище у него был — глаза не видно. Это они с Витькой загуляли. А из-за него Анька из второго подъезда травилась.
Маринка опять вздохнула. Мысли о брате, наверное, плохо отражались на ее карме. Поэтому она снова уставилась на меня.
Меня разобрало любопытство, как же выглядел этот уездный Казанова. На пароходе я его хорошенько не разглядела. Темно было, огни мелькали, шок. К тому же, на мой взгляд, трупы красивыми не бывают. Целый день только и слышу: «Олег то, Олег се». Как Виктор вызывает у женщин размягчение мозгов, я видела, но он говорит, Олег всегда первым был. Охотно верю. Я его в жизни не знала, а вторые сутки сама не своя ношусь, сломя голову.