Я поднялась, отряхивая с сарафана пожухлые травинки, позаимствовала в брошенной «Ауди» сотовый и позвонила Андрею. Обрисовала ситуацию, дала номера и приметы удравших транспортных средств. Даст бог, задержат. Мир и тишина воцарились на кладбище. Легкий ветерок относил в сторону Волги редкостно вонючий дым от взорванной машины. Вместе с ней догорали никому уже не опасные документы. Молодые парни, глупо погибшие по прихоти своих хозяев или своей, замерли в неудобных позах между надгробий. Я обернулась к Виктору.
— Это неприятно, но нам надо проверить, жив ли кто. Может, надо за «Скорой» бежать.
Мы обошли ребят, щупая у каждого пульс на сонной артерии. Безрезультатно.
— Словно в Чечне, — вздохнул мой посерьезневший друг. — Главное, ни за что… Эх, дурни! — Он закурил трофейные сигареты, присев на скамеечку возле одной из могил. Я тоже закурила.
— Они знали, куда идут. Жажда легких денег потянула к братве, а не в инженеры или сантехники. Не научились зарабатывать честным трудом, в отличие от меня.
Я взяла с плиты пакет с баксами и отсчитала три тысячи долларов, обещанных шефом за скоростное расследование. Остальные положила обратно, придавив для верности кирпичом.
— Забрала бы побольше, — посоветовал практичный Штирлиц. — Все равно менты загребут. Часть к делу подошьют, часть к рукам прилипнет.
— Мне чужого не надо. Сколько заслужила, столько и забрала. Но, если хочешь, компенсируй энной суммой «зелененьких» моральный ущерб.
Виктор брезгливо поморщился.
— От них несет мертвечиной. И кровью. Сама подумай, зачем они мне? На чипсы с пивом мне зарплаты хватает.
Он улыбнулся, как в старые добрые времена, когда мы только познакомились. Тут меня будто током ударило. Я подпрыгнула, взмахнула руками и перестала дышать.
— Таня! Что случилось? — бросился ко мне перепуганный Виктор.
Видок у меня, должно быть, еще тот был. Глаза выпучены, рот открыт, волосы дыбом. Наконец я выдавила из себя:
— Все просто прекрасно, но где моя подруга?
Минут пять прошло в безмолвии. Он таращился на меня, я на него. Затем нам в голову пришли похожие мысли, и мы отвернулись. Клянусь, никогда за последние дни мне не было так горько. Я смахнула нечаянную слезу и посмотрела вдаль. О боже! Мы, наверно, никогда не узнаем, какая трагедия приключилась с Натальей. Вдруг раздался чей-то надсадный кашель, и из-за клубов дыма начала образовываться неуклюжая фигура с большой кошелкой в правой руке и плетеной корзинкой в левой. Из корзинки выглядывала разбойничья кошачья морда. Сделав еще несколько шагов, фигура окончательно материализовалась и уставилась на нас. Это была Наташка собственной персоной, живая и здоровая, похорошевшая, загоревшая и крайне удивленная. Она повела плечиком и проговорила: