Дневник N 3 16 апреля 1940 года
Георгий Эфрон Вчера, 15го, читал доклад о Маяковском - руководитель сказал, что в нем много ценного (sic). За эти два дня - ничего интересного не случилось. События в Норвегии почему-то меня чрезвычайно интересуют и волнуют. Вот там - дела!
Повторяешь все то же самое - а как будет завтра, а как это все кончится? Самое замечательное - это что ничего нельзя предвидеть. Приехал участник финской войны (в Дом отдыха) и рассказывает интересные штуки. Да! Там тоже были дела, и великие дела. В 7й Г я не пошел 13го, потому что завуч сказал, что не стоит.
Отметки пока стоят хорошие. Семнадцатого пойду на вечер в школу - теперь у меня целая компания девятиклассников, с которыми довольно весело. Мать купила вчера мне новый портфель - неплохой. Она передала передачу для папы в Лефортовскую тюрьму. Я написал Муле записочку, в которой спрашивал его мнение насчет того, что я встретился 12го с Митькой. Мать говорит, что насчет этого письма он пошутил - из этого я заключаю, что, очевидно, он ничего не имеет против этой встречи. 18го думаю поехать за керосинкой к Вере - моей тетке - и надеюсь, что удастся увидеть Митьку. Митька, по словам Мули, ему позвонил и, как будто одержал крупную победу, сообщил, что видел меня. Митька (вспомнил) сказал 12го замечательную, по-моему, вещь: Франция, в сущности, кончилась с нашим отъездом оттуда. Действительно, вскоре после моего отъезда началась война, и все остроумие, весь блеск, все, что я так любил во Франции, абсолютно сошло на нет.
И книг там больше не выходит (кроме военных), и не до концертов им теперь, и кафэ опустели, и искусство пошло к чорту, и в сущности Париж потерял свой привлекательный облик всемирного культурного центра. Прибавим к этому мерзостные преследования коммунистов и торжество ненавистной реакции, и мы будем иметь о Париже отвратительнейшее представление. Да, тот Париж кончился с моим отъездом - Митька сказал верно. О Париже я не тоскую - раз тот Париж, который я знал, безвозвратно исчез - так оно и должно быть.
Дневник N 3 20 апреля 1940 года
Георгий Эфрон 18го был с матерью в Москве. Был у тетки Лили и был у Вильмонтов (переводчики, мамины знакомые). Ходил, покуривая, по заполненному празднично одетыми людьми Тверскому бульвару. У Левидовых не был - не было времени. Я всегда люблю один ездить, так я все успеваю, а с мамой не выходит - она говорит: "Не нерви", - и все это тянется. Какой-то товарищ по школе сказал мне, что в Сокольниках много хулиганья. Это плохо. Ну, приедем туда, увидим, как там все. Я бы, конечно, хотел бы ходить в школу в Москву, надоело мне общаться с некультурными ребятами.