Саакадзе облегченно вздохнул. Наконец он, полновластный хозяин Картли, приступит к устройству дел царства. Кончится навязанный войной Совет князей, церковь отойдет немного в тень. Тяжела длань католикоса... Кайхосро! Три года должен он подчиняться воле Моурави. Так условились. "И плата немалая: царский трон!" - думал Саакадзе, входя в покои правителя на первую беседу.
Фамильная гордость и мягкость подсказали Кайхосро правильное поведение. Он рассмеялся на подчеркнуто-почтительный поклон, попросил Моурави дарить ему по-прежнему внимание и наставление. Но Саакадзе желал, чтобы соблюдались веками освященные правила царского замка, особенно в присутствии князей. И, изложив начальное мероприятие об освобождении от подушного налога царских крестьян, участников войны с кизилбашами, просил обдумать и скрепить подписью указ.
Беседа была коротка, Саакадзе торопился.
Необычно в доме Саакадзе. Едва слышно ступают слуги, осторожно ставя на скатерть блюда с яствами и подносы с высокими стопками хлебных лепешек.
Мамка в черном платке, с опухшими от слез глазами, внимательно наблюдает за слугами. Она только что вернулась из Сиона. Сегодня полугодие страшной смерти Паата. Храм не мог вместить всех, стремящихся выразить сочувствие Русудан и Георгию. Мамка, расставляя на скатерти сосуды, говорила вслух сама с собою: "Святой католикос служил панихиду, хор иноков прибыл из Кватахевского монастыря. Четыре колонны укутаны в черный шелк, возле разместились княгини с траурными цветами на платьях. Слева от алтаря плакальщицы в белых покрывалах рыданием наполняли храм; справа азнауры держали вместо свечей переломленные персидские сабли. Нато Эристави рвала на себе распущенные волосы, от ее крика сокращалось пламя литых свечей. Струились слезы женщин, шумно всхлипывали мужчины. Одна Русудан неподвижно смотрела на пречистую богородицу, держащую на коленях младенца, а Георгий тяжело смотрел на коня Георгия Победоносца".
Мамка смахнула крупную слезу. "Бежан, белее воска, в монашеском одеянии, возвышается за отцом Трифилием, а Автандил... О мое дитя! Черным огнем мести сверкали его глаза!"
- Скажи Циале, пусть сегодня придет в мой дом, - шепнул Георгий при выходе из Сиона.
- Откуда узнал? - изумилась Хорешани. Она всячески скрывала приезд девушки, не желая усилить печаль друзей пространным рассказом.
- Откуда? Гиви помог тебе скрыть тайну. А о поясе осторожно намекнул: "Ты, Георгий, не удручайся, пояс Паата сохранила заботливая Циала".
Хорешани едва удержала неуместную улыбку:
- Этот кувшин - от рождения с трещиной. Хорошо - к Русудан не докатился.