Автандил принял из рук Моурави реликвию семьи. По старшинству вторым говорил Даутбек. Он поздравил Автандила с высокой честью и пожелал ему возглавить юных витязей, идущих на смену старшим в отважной дружине.
Потом порывисто говорил Димитрий, волнуясь - Матарс, высокопарно Ростом, тепло - Элизбар и задушевно - Пануш. А Папуна попросту расцеловал Автандила.
Красиво говорил Дато. Он ликовал, что молодой друг начал свое испытание на звание "барса" на Марткобской равнине и закончил поединком с Зурабом Эристави Арагвским, неустрашимым в битве и крепким в дружбе, как скала. Ничего не сказал только один Гиви: ему не позволили краснословить, боясь нарушить торжество обряда.
Целовали знамя, а после, скрестив клинки, приняли клятву вновь посвященного: до конечного часа делить с "Дружиной барсов" сладость счастья и горечь испытаний.
Эрасти на щите поднес турий рог, оправленный серебром, с вычеканенным барсом, потрясающим копьем. Еще вчера этот клятвенный сосуд от амкарств вручил Сиуш молодому Саакадзе.
Не успел ослепительный рог вызвать восхищение и сверкнуть в руках нового "барса", как вошел с бурдючком под мышкой дед Димитрия. Он подкинул тугой бурдючок и, притопнув ногой, сообщил о разочаровании злых духов четырех ущелий, которые не смогли удержать его в Носте, и о радости ангелов восьми троп, приведших его в дом, наполненный отвагой.
Дед сдернул тесьму с лапки бурдюка, и в рог хлынула янтарная влага. Потрясая бурдючком, он нараспев приговаривал:
"Цминда Шио! Пусть льется счастье в твое сердце, как в этот рог льется вино! Цминда Элиа! Пусть, как пыль от ветра, бежит враг от твоей шашки! Цминда Гиорги! Пусть, как свеча от огня, так плачет твой недруг от твоих грозных слов!"
Автандил отпил и передал рог деду Димитрия. Дед отпил и передал рог Саакадзе. Саакадзе отпил и передал рог Даутбеку. Так, по старшинству, переходил рог от "барса" к "барсу". Последним выпил Элизбар и, поцеловав рог, вернул Автандилу.
Девушки, ударяя в дайра, задорно пропели:
Радуй нас!
Дайра, пой!
Сладок час,
близок бой,
Автандил
вышел наш,
И завыл
кизилбаш.
Задрожал,
как туман.
Кинь ханжал
свой в саман!
Сам беги
за Аракс!
Дайра, жги!
Радуй нас!
И плавно перешли к нежной мелодии, предвещая витязю любовь.
Русудан подошла к сыну, обеими руками приблизила его голову к своим глазам и проникновенно напутствовала его на будущие сражения с врагами и нерушимую дружбу с близкими. Лишь на миг дрогнул ее голос, но, торопливо откинув вуаль, она весело объявила, что олень заскучал на вертеле и жаждет показать "барсам" зарумянившиеся бока.