И Адриан Гришкино мнение разделял, не раз еще по малолетству устраивая папе истерики и скандалы из-за службы, унижающей боярское достоинство. Но Мытный словно бык рогом уперся, вцепился в этот Разбойный приказ и не реже раза в месяц гонял наследника по стране туда-сюда ловить всяческую шелупонь. Только один раз Адриан решился ослушаться грозного батю, года три или четыре назад, и, кстати, тоже из-за Трещанска. Такой тогда вышел скандал с мордобоем и угрозами, что юному Мытному более дерзить не хотелось. Поэтому и сейчас, собрав себя в кулак, он вместо гулянки отправился получать очередной приказ от отца. И, выслушав папино распоряжение, сильно удивился:
– Ведьмы?!
– Ведьмы, ведьмы… – барабанил по столу толстыми пальцами глава Разбойного приказа, другой рукой терзая свою спутанную бороду. – Ты только не думай, Адрияшка, что дело это простое. Бабы – это ж такие звери, хуже разбойников. Возьмешься за них спустя рукава – слезьми умоешься.
Адриан хмыкнул, однако попридержал шуточку, что за баб нужно браться спустя штаны, а рукава в этом деле действительно мешают.
– И вот еще, – пристрожил его отец на всякий случай, – возьмешь на обратной дороге тамошнего ухореза – Ваську-царька. Этот паскудник мне еще по малолетству много чего задолжал, да все руки были коротки его ухватить.
– А теперь отросли? – порадовался за папу Адриан. Отец захохотал довольно, ни с того ни с сего взъерошив ему шевелюру.
– Отросли, ух как отросли, Адрияшка! – и радостно пробежался по кабинету. – Я теперь не то что раньше, я теперь – власть! – И, сжав кулак, погрозил кому-то неведомому. Но, увидев, как сын кривится, сплюнул. – Дурак ты! Ну да ничего, повзрослеешь. Главное – ведьм этих прижми посильнее! Не сплохуешь – и ты будешь власть! Ох как мы поживем! – И он потряс уже двумя кулаками.
И вот теперь Адриан стоял на пороге малгородской холодной, чувствуя, как где-то зарождается и клокочет, никак не вырываясь наружу, гневный рык. Сотник Прокоп Горелый делал какие-то судорожные движения, оглаживая усы и бороду, жамкая левой рукой саблю, а глазами что-то ища на потолке. По полу оборудованного под каземат подвала прыгали, обиженно квакая, зеленые пучеглазые жабы, обряженные в платки и сарафаны из цветных тряпиц. Выла, выгибая спины, в углах пара кошек, и даже мелькнуло несколько зеленых ящерок в бисерных кокошниках.
– Это что, вашу Матрену, за дела?! – заорал наконец Адриан и шарахнул плетью по косяку. Прокоп зажмурился и на едином дыхании выдал:
– Не извольте гневаться, ваш сиятельство! Но только это те самые ведьмы, которых мы вчера сюда сволокли.