Княжев-Северский. Год 1713
Дождь лил как из ведра, и Прошке Малому приходилось кутаться в плащ. Ночь стояла – хоть глаз выколи. На востоке раздраженно ворчала гроза, озаряя небо тревожными багровыми зарницами. Ледяной ветер продувал насквозь, даром что конец лета, еще немного – и начнешь зубами лязгать.
Прошка вжался в мокрую стену, надеясь укрыться в тени фальшивых колонн от дождя и случайных глаз, его филерская работа требовала терпения и осторожности. По первости, когда боярин Фрол Сильвестровский только заприметил его, угадав у молодого паренька тягу к шпионским играм, слежке, интригам, вынюхиванию чужих секретов, и определил в собственную службу сыска, которая имелась в столице у всякой сколь-нибудь весящей в политике фигуры, Малого часто били и сдавали в Разбойный приказ как простого вора. Прошке пришлось немало свести синяков и зализать шрамов, прежде чем он освоил нелегкую науку выслеживания двуногой дичи и понял, что таиться надобно не только от того, за кем следишь, но и от бдительных сограждан.
За пять лет он вошел в полное доверие к братьям Сильвестровским, и те стали поручать ему дела столь важные, как сегодняшнее.
Бояре Сильвестровские – род богатый и знаменитый в Северске – издавна враждовали с Мытными, дальними их родичами и вечными соперниками в борьбе за богатства, почести, власть и влияние при дворе. Почти задавили за столетья вражды ненавистных, да надо ж, о прошлом годе Великий Князь отдал Якиму Мытному, самому лютому неприятелю Фрола и Тита, чин главы Разбойного приказа. Должность для боярина унизительная, и над Якимом брезгливо посмеивались, понимая, что схватился он за нее исключительно от лютого безденежья, и только братья Сильвестровские почуяли в таком покорном согласии гордого до высокомерия родича тайный умысел. Вскоре по Княжеву пошел мерзкий и осторожный, как шуршание тараканьих лапок, слушок, что Яким пригибает непокорные разбойничьи головы, облагая данью тех атаманов, которые жировали в столице, и покровительствует артелям нищих побирушек, убийц и ночных воров.
Тит и Фрол рыпнулись было извести Мытного простым наветом, но Великий Князь, помня неприязнь старейших фамилий друг к другу, лишь недовольно отмахнулся, строго указав, что Разбойный приказ под рукой Якима повязал и разгромил на голову за год чуть не сотню лесных шаек по всему Северску и столько же в самой столице. Горожане впервые за многие годы стали ходить по ночам без сопровождения, а лишь с одним слугой-фонарщиком, не боясь, что их ограбят вчистую или изобьют да бросят в грязный подвал, где будут держать на хлебе и воде до выкупа. Осерчал князь и едва не прогнал наветчиков, велев не клеветать впредь. Сильвестровские обескураженно притихли и больше не смели досаждать князю, но слежки за Якимом не прекратили, а потому первыми вызнали, что у него завелась полюбовница: девица странная, если не сказать хуже.
