– Ну если о кошке… – умилилась Ланка и оскалилась черным беззубым провалом рта, да так, что даже у меня крышечка очередного судка выпала из лап.
– И их всех надо будет кормить? – замороженно поинтересовался Илиодор, наблюдая, с какой скоростью привидение уплетает блины.
– Еще чего! – возмутился Пантерий. – У нас закрома не бездонные, одну накормили – и хватит.
А я решительно пододвинула под нос Илиодору кастрюльку, с укоризной глянув на красавца. На ее дне, сиротливо свернувшись, лежал сырой обезглавленный пескарь, всем видом давая мне понять, что вот это и должен быть мой ужин. Ланка заквохтала, давя смех, а Пантерий с укором пробасил:
– Хозяин-хозяин…
Дверь скрипнула, на пороге появился Мытный. Осторожно сунув нос в щель, он поинтересовался:
– Трапезничаете? – ничуть не удивляясь наличию за столом кошки, привидения и недоросля с бутылью в руках.
– Да вот как-то… – стеснительно пожал плечами Илиодор.
– А ко мне, знаете ли, тоже просители пришли, – с какой-то непонятной интонацией произнес Мытный, – требуют, чтобы я нашествие покойниц остановил.
Сашко, Васек и Серьга до самого утра честнейшим образом прятали ошалевших от пережитого малгородских прелестниц. Тех, кого черт бросал через плечо в ночь, в списках Ведьминого Круга не числилось, и их разбойнику и рекрутам пришлось отпаивать вином, для чего они в Купчине разорили аж два кабака. Потрошение происходило следующим образом.
В кабак заходила глупо улыбающаяся Зюка и становилась на пороге, жамкая в одной руке цветастый платочек, а в другой – непонятно для чего сунутую Серьгой косу. Всех посетителей, включая самого кабатчика, вмиг словно ураганом выносило из помещения, в которое вслед за Зюкой являлись с ревизией наши молодчики. Оцепеневшие от общения сначала с егерями, а потом с чертом, бабы поначалу не желали пить вина, пугаясь и сцепляя зубы. И уступали, единственно, столкнувшись взглядом с решительно настроенной Маргошей, которая, в отличие от парней, не скупилась на оплеухи.
К утру дело пошло на лад. И бабы упились до такой степени, что начали горланить песни. К обеду стали неуправляемыми, а после полудня начали разбредаться как стадо, в зависимости от характера, желая либо рвануть домой, выплакаться на плече милого, либо немедленно пойти и надавать боярскому щенку по мордасам.
Малгород же меж тем стенал и вопил. Немалое количество жаб, как ни странно, утонуло в Шалунье, а те, что были спасены, не поддавались ни наговорам, ни целованию. «Опечатанные» бабы тихо плакали, слоняясь по улицам, мужики безудержно пили, все более распаляясь и готовясь к драке. Вдруг посреди Купчина нестройно завопил пьяный хор, в котором угадывались голоса недавних утопленных ведьм. Удивленный народ сунулся на перекрестье главных улиц Купчина и в ужасе замер: пошатываясь и поводя вокруг мутными взглядами, стройными рядами из ниоткуда возникали ведьмы и, радостно скалясь, начинали тянуть руки к народу. Народ недолго думая дунул прочь и заперся по домам. Так что, пока Илиодор с Мытным решали, где искать Ваську, город держал осаду. Покойницы ходили вокруг своих домов и выли на разные голоса, швыряясь палками и камнями в окна, угрожали: