жителей этой окраинной планетки. И сделало их теми, кто они есть…
Он замолчал.
— Значит… они пойдут на все, — глухо сказал Данька.
— Я думаю, да, — кивнул Рат.
— Но… при чем здесь мы?
Рат улыбнулся и, вытянув руку вперед, попросил:
— Дай.
— Что? — не понял Данька.
— Пророчество.
— Что?! А-а-а, — Данька потянул со спины рюкзачок. — Я уж и думать забыл о нем, — смущенно пробормотал он, доставая пеналец.
Рат раскрыл его, развернул листок и, окинув всех веселым взглядом, спросил:
— Хотите узнать, что здесь написано?
Рат развернул листок.
— Здесь, как вы уже знаете, на старогреческом. Так что я сразу буду переводить, постаравшись сохранить стилистику, конечно, но уж тут как получится… — и, после короткой паузы начал:
«И соберется великая земля. И раскинется она сразу и на востоке, и на западе, и на юге, и на севере. И будет она зваться землей Рус. И весь народ, коий ее населяет — и кривичи, и вятичи, и радимичи, и древляне, и поляне, и чудь, мерь, весь и мордва, и козары, и все другие племена и рода будут зваться так средь иных племен и чужих народов. И воссияет над нею благодать Божия. И станет она больше всех других земель. И самые большие из них будут перед ней малыми. Но настанет день, когда людей той земли охватит гордыня и безумие. И отринут они Господа нашего. И принесут в жертву себе царя своего, и жену его, и детей его. И разорвут они договор свой с Господом нашим. И устроят в святых стенах, кои хранили Храмы Господни от поругания, погост. И поклоняться будут мертвецу неупокоенному. И прийде на ту землю разор и смерть. И мор. И война. И зависть черная поселится в их сердцах.
Но настанет срок, и вновь воссияет Господь над той землей. И снова воцарится Белый Государь над той землей. И вновь заключит договор между народом своим и Господом Вседержителем. И укажет тот народ Путь ко Господу нашему всем иным, кто забыл о Нем или отринул Его. И не видит, чего лишился. Ибо все увидят, что, как ни велики были преступления того народа ко Господу нашему, но смилостивится Господь над заблудшими детьми своими. И воссияет вновь над землей звезда Его. И не только над землей Рус, но и над всею землею…»
Он замолчал, а потом тихо произнес:
— Он жил здесь.
— Кто? — после короткой заминки спросила Барабанщица.
— Монах Евлампий. Который, это написал. Ему было видение. И он записал его собственной кровью. И умер наутро после этого. Кровь так и не смогли остановить. Как не пытались. Она текла и текла. Как будто Евлампий уже исполнил то, зачем Он явил монаха на этот свет. И позволил ему уйти…
У костра вновь воцарилась тишина, а затем Гаджет не выдержал и тихо спросил: