На вершину Афона они поднялись перед самым рассветом. Когда они еще сидели у костра, Гаджет спросил Рата:
— Рат, а сколько тебе лет?
— Около… шестисот.
— Ого! — Гаджет уважительно покачал головой, — так это поэтому у тебя много детей?
Рат кивнул.
— Да.
— И от скольких женщин? — тут же встрял Кот. За что мгновенно получил затрещину от Немоляевой.
— Ты чего? Ведь всем известно, что мужчина по определению полигамен.
— Самец, понял? — наставительно произнесла Немоляева. — Самец животных по определению полигамен, а мужчина способен поступать по своей воле.
И все вокруг заржали. А потом Барабанщица спросила:
— Рат, а почему они так охотились за этим… пророчеством? Что такого в этой… в этом кусочке пергамента?
И все замолчали, задумавшись над ее словами. Рат обвел их взглядом и скупо усмехнулся.
— А разве вам самим это не понятно? Почему, скажем, так ценны древние, намоленные иконы?
И они снова задумались. А потом Данька тихо спросил вдогонку:
— А почему сейчас они хотят нас убить? Ведь сначала им было достаточно просто купить листок?
— Да, — кивнул Рат, — сначала… пока оно, это пророчество, не запустило процесс, не сработало ключом — можно было просто купить никому не нужный, смятый листочек. Но потом, когда вы начали превращаться в… людей, уничтожить только листок стало уже недостаточно. Ибо пророчество с этого листка перешло в вас.
И вновь над поляной повисла напряженная тишина. А затем Барабанщица снова спросила:
— Рат, а почему ты… связываешь все это с христианством?
— А что еще ты можешь предложить? — тихо переспросил Рат. — Язык православия верен… верен и точен. Разве не так? И к тому же он ваш. Русский. А ваша русскость будет очень важна позже. Когда вам придется доказывать всему миру, что вы предлагаете верный Путь. Так же как и греческость или, скажем, французскость тех, кто встанет рядом с вами. Ведь… — Рат сделал короткую паузу, а потом так же тихо и проникновенно, как обычно он говорил о главных вещах, произнес, — разве вы не видите, как те, кто против, так стараются лишить вас этой вашей русскости?
Рат взглянул на небо и тихо сказал:
— Светает… нам пора.
— А что мы сейчас будем делать? — спросила Катя.
— Молиться.
— Где?
— Там, — Рат махнул рукой, — на вершине Святой горы Афон.
— А потом?
— А потом… вернемся в Москву…
* * *
Данька шел к университету пешком. У него было около двух часов на то, чтобы помыться, переодеться и… подготовиться к последней схватке. Так сказал Рат.