— Белобрысая возьмет себе большую часть дохода, а нам останутся крохи! — недовольно пробурчал первый.
— А что делать? — безнадежным тоном возразил второй. — Если у этого парня не найдется никаких иных талантов, другого выхода нет.
Наступило молчание. Потом второй проворчал:
— Что-то он долго не просыпается…
— А может, уже проснулся? Второй хмыкнул:
— Да нет, когда «оттаиваешь» после заморозки, тебя так корчит, что орешь как резаный. По себе знаю, — добавил он после паузы, — самого привезли таким же мороженым куском мяса двадцать лет назад.
— Всех нас так привезли. Но я не о том. Глянь на него — может статься, они заморозили готовый труп.
— Не думаю. Они же не знали, что это мясо достанется нам, а с «Копями Рудоноя» такие штуки не проходят. В позапрошлом году их попробовала было надуть одна фирма с Эмблона, так Игенома доложил мадам Свамбе, та даже не стала крутить хвосты своим юристам, а просто послала на Эмблон парней из «грязной конторы», и те ребятки больше уже никого не обманут. — Говоривший умолк и тут же снова заговорил: — Ну да ладно, он действительно что-то долго в ступоре, ну-ка я его…
Убогий почувствовал, как его руку поднимают, прижимают что-то, и в тот же миг его пронзила острая боль. Прислушиваясь к разговору, он как-то отвлекся от мучительных ощущений, и вот теперь они вернулись вновь, с еще большей силой. Убогий дернулся и застонал. Первый голос удовлетворенно произнес:
— Видишь, живехонек. Его собеседник возразил:
— Что-то мне не верится, что он на что-то способен. А может, оттяпаем ему ногу прямо сейчас, пока он еще еле шевелится? А то потом вопить начнет.
— Погоди, сначала давай обсудим. Кто его знает, на что он еще годен? А вдруг нога у него и есть самое ценное, потом локти себе будем кусать.
Второй недоверчиво цокнул языком:
— Если бы от него был какой-то прок, нам бы он не достался.
Первый хмыкнул:
— Когда ты вот так же лежал на столе, будто кусок оттаявшей мертвечины, о тебе тоже ничего хорошего сказать было нельзя. Однако, как видишь, я нашел, как приспособить твои таланты.
— Я — другое дело.
— Ну-ну…
Они снова замолчали. Не было слышно ни звука. Убогий почувствовал, что оцепенение почти прошло, и решился открыть глаза.
— Ты смотри, какой шустрый, уже глазами хлопает, — радостно сказал первый голос. — Я, помнится, как очнулся, так почти час не мог даже через губу переплюнуть, а этот… — Убогий почувствовал какое-то неясное движение, и тот же голос закончил: — А ты говорил — труп, труп.
Убогому удалось наконец сфокусировать зрение, и он посмотрел вбок. Рядом с ним стояли, возбужденно его разглядывая, двое всклокоченных старичков с седыми бородами, усами и волосами. Лет им было, наверно, не меньше чем по сто восемьдесят на брата. Убогий попытался пошевелить языком, но это получилось лишь с третьей попытки: