В большинстве других рыбных ресторанов города можно было доверить разделку омара профессионалу, но в “Звездной лагуне” собиралась особая публика. Это был ресторан истинных гурманов. Людей с самым изощренным вкусом, ревностно относившихся как к искусству лучших рыбных поваров столицы, работавших в “Звездной лагуне”, так и к собственному искусству разделки и поглощения созданных ими изысканных блюд. И стоило кому-то только намекнуть, что, мол, было бы хорошо, если б то-то и то-то разделали, чтобы человек этот стал изгоем общества и услышал произнесенный высокомерно-холодным тоном совет метрдотеля посетить какой-нибудь другой ресторан. Здесь собирались люди, считавшие высшим шиком мгновенно, не хуже заправского официанта, располосовать на куски шртри-олала, блюдо из трекейской рыбы-луны, фаршированной гречкой, томленной с лососевой и слекониевой икрой. На первый взгляд ничего особенного, если не знать, что в процессе приготовления внутри шртри-олала создается давление почти в две атмосферы, поэтому, чтобы при разделке шртри-олал не лопнул, обдав неумеху фонтаном из горячего пара и шматков икры и гречки, необходимо овладеть искусством особого разреза. Быстрого, легкого, не слишком глубокого, чтобы только надрезать тонкую и прочную шкуру трекейской рыбы-луны, из которой первые поселенцы на Трекее когда-то шили не только сапоги и перчатки, но и даже оболочки футбольных мячей, но и не слишком мелкого, чтобы горячий сжатый пар сумел просочиться сквозь надрезанный эпидермис и обдать весь ресторан невероятным ароматом этого блюда (ну, а заодно сбросить и излишнее давление). К тому же эти надрезы надо было делать быстро, с каждым разом немного углубляя новый. Ибо если замешкаться, то уже сделанные надрезы могут не выдержать и лопнуть, а если не углублять, то, опять же, первые, уже разошедшиеся под давлением пара, также могут взять да и лопнуть.
Особым шиком считалось, чтобы выходящий из надрезов ароматный пар “на последнем издыхании” все-таки порвал какой-нибудь из надрезов, вывалив из разошедшегося бока на тарелку небольшую горсточку начинки, но таких умельцев было немного.
И Брендон к ним явно не относился. Он вообще отваживался заказывать в “Лагуне” только земную фугу и таирского бронзового карпа, в отличие от земного, являвшегося не рыбой, а водяной змеей со страшно ядовитыми железами. Но Ив считался в “Лагуне” настоящим мастером. Вот и тигрового омара вскрыл любо-дорого смотреть, совершенно не повредив тончайшую пленку, предохранявшую нежную плоть омара от соприкосновения с воздухом. Если ее повредить, то этот сочный розовый кусок на глазах потемнеет и начнет отвратно вонять, оповещая весь ресторан о том, что в зале сего элитного и обладающего незыблемыми, хотя и весьма экстравагантными традициями заведения находится жалкий неумеха. Но Иву это не грозило. Он отложил щипчики, ловким движением лопатки и плоского рыбного ножа выудил кусочек аппетитной плоти из тисков раскрытого панциря, макнул его в соус и отправил в рот. Брендон тяжело вздохнул, представив, что сейчас ощущают язык и небо Ива, и вернулся к своему бронзовому карпу…