Как раз выпили по второй чашке, когда появился Решетников. Оксана попыталась его накормить, но он отговорился тем, что перекусил в космопорту, упирая на то, что начальника кормят даром и до отвала, и, присев, выпил стопку водки. От чая он, правда, отказываться не стал.
Оксана убрала со стола, взялась было за графин, но Емельян просительно прогудел, что, мол, не виделись сто лет, так надо бы посидеть, как положено, да и в графине всего ничего осталось. Оксана махнула рукой, заявила, что это первый и последний раз, и вышла из комнаты.
Зазнобин спросил у Решетникова, есть ли что от Крамаренко о здоровье Небогатова, но тот ничего не знал. Иван рассказал друзьям, как получилось, что капитан первого ранга и Титов со Старгородским оказались на его корабле. Емельяи грохнул кулаком по столу.
— Ну ничего Слышал я, что против Александра собирают объединенную эскадру. Недолго ему гулять осталось. Я как чувствовал — темнит он. Уж больно гладко стелил: справедливость, свобода. И Гетайры его, шавки приблудные! Ты, Иван, не встречался с ними?
— Было дело, — осторожно сказал Зазнобин. — Мне они тоже не нравятся, но пока они — сила.
— А ведь ты, Ваня, не только из-за Небогатова сюда прилетел, — сказал Решетников, придвигая к себе вазочку с мелкими яблочками китайки, — ну давай как на духу. Зачем прибыл?
Зазнобин, выигрывая время, разлил по стопкам водку. Нет, не может он пока никому говорить о том, что его сюда привело. Не поймут его мужики, а всего он сказать не мог. Может быть, потом, через несколько лет, а пока не время.
— Давайте-ка лучше выпьем, — сказал Зазнобин, — соскучился я, вот крест святой, — он обернулся к иконе и перекрестился. — Ну что, не может человек соскучиться? Такая иной раз тоска берет, хоть волком вой.
— Ладно, захочешь — расскажешь, — пожал плечами Геннадий.
В комнате стало темнеть, хотя на улице еще было довольно светло, и Казанков предложил перейти в сад. Так и поступили, прихватив с собой графин и холодную закуску. Устроились под яблонями на врытых в землю прочных скамейках вокруг тесаного дубового стола.
— А у нас тут тоже не все слава богу, — сказал Решетников.
— Да уж. Пришла напасть, откуда не ждали, — подтвердил Казанков.
— А у вас-то что могло случиться? — спросил Иван.
— Прижимают православных, — угрюмо сказал Емельян и яростно поскреб буйную бороду.
— Да ты что? — изумился Зазнобин.
— Точно, — сказал Решетников, — на Архангельск неделю назад заместитель Верховного судьи прилетел. А к нам и на Канин Нос его помощники заявились. Уголовное дело открыли: «О проявлении религиозной нетерпимости».