"Ваше" царство, "ваша" Русь — поневоле вспоминается расхожее "эта страна" из совсем недавних времён. За три столетия до того Печерский летописец, описывая осады Константинополя своими же предками, бросался определениями вроде "безбожная русь". Его симпатии, вполне очевидно, были на стороне византийских единоверцев, а не предков-язычников.
Гибель русских ладей князя Игоря Рюриковича от огнемётов византийского флота он смакует — как справедливую кару язычнику, поднявшему руку на православную Византию. Смакует он и историю о гибели этого государя якобы от рук доведенных его глупой жадностью до отчаянья его же подданных, древлян[55].
Он утверждает, что враг Святослава, Иоанн Цимисхий, вошёл в обороняемый русским князем Доростол — хотя этого не решаются утверждать даже византийские хронисты Лев Диакон и Иоанн Скилица.
Да что там говорить, если в качестве молитвы о победе в "русской" православной церкви утвердился акафист Богородице "Взбранной воеводе", сложенный в честь разгрома русских войск под Константинополем!
Этого могли не знать князья и дружинники, внимавшие его строкам, но могли ли быть настолько же невежественными отцы "русской" церкви, её архипастыри?!.
Вот отсюда, от "безбожной руси", от "Взбранной воеводе", от летописного сравнения крещёной Ольги среди язычников с жемчугом посреди кала растут на самом деле корни не только у "этой страны" недавних лет.
Когда историк Пекаревский во время Крымской войны, после неудачного для русских войск сражения на Чёрной, завидев знакомого, бросается к нему, радостно сверкая глазами, жмёт руку и счастливым голосом шепчет на ухо: "Нас разбили!", когда во время Русско-японской войны русские интеллигенты будут слать поздравительные телеграммы японскому микадо — это всё оттуда!
Как пекарские радовались победе "передовых", "прогрессивных" европейских стран над "отсталой" Россией, так и православного летописца только радовал разгром русских язычников воинами "богохранимой" Византии.
Такая вот психология.
Так что не надо заблуждаться — воспитанные в таком духе люди — а преуспевали и выходили в епископы и игумены, понятно, только те, кто очень хорошо усвоил этот дух не колебались, получив из заморского "центра" указание бросить паству и бежать при первом появлении ордынцев.
Тем паче, что и они, в конечном итоге, внакладе вовсе не остались. "Русская" церковь пошла на участие в плане небескорыстно. Впрочем, о её выгодах поговорим чуть позднее.
Народ, на самом-то деле, не забыл истинных взаимоотношений церкви с захватчиками. В причудливом преломлении они отразились в киевском предании о "сироте Батие".