– Ты о чем, типа?
– Ну, девушки, которые вчера приехали?…
Атасов вытаращился на Бандуру:
– Да ты, типа, с дуба упал, брат. Их в семь утра, как ветром сдуло. Или, типа, в восемь…
На лице Бандуры отразилось жесточайшее разочарование. Он действительно здорово огорчился. Гораздо сильнее, чем можно себе представить. И дело было не в сексе совсем, по крайней мере, не в одном сексе. Дело было в том, что вчера вечером все начиналось, как чудесная сказка, которую у него самым беспардонным образом украли. Сам и украл, накачавшись водкой, как последний придурок.
– Не вешай носа, брат, – доброжелательно произнес Атасов, весьма правильно оценивший состояние Андрея и решивший поддержать парня со своего диванчика, – Это же проститутки, старик. Отработали, типа, ночную смену с Божьей помощью – и свалили ни свет ни заря от греха, типа, подальше.
– Тем более, – продолжал Атасов, окутавшись клубами табачного дыма, – почасовка у них. Восемь пробило – до свидания…
– Саня, дай сигарету, я чего-то своих не вижу, – попросил Андрей, смирившись с неизбежным.
– Нет, типа, проблем. А ты вруби кофеварку, – Атасов бросил пачку «LM» Андрею, – ничто так не проясняет по утрам мозги, как десяток-другой чашек «Нескафе»… Ты, Андрюша, не много потерял, – Атасов выпустил изо рта безукоризненно круглое кольцо дыма. – Я, между прочим, всю, типа, ночь здесь пропил. Что там эти звери творили, это типа страшно.
Андрей закашлялся.
– Кстати, Андрюша, ты внимания случайно не обратил, Протасов-то хоть живой?
– Да валяется там. – Бандура махнул в сторону зала.
Шум воды, доносящийся из ванной, внезапно оборвался. Атасов и Бандура, как по команде, замолчали, дружно обернувшись к коридору. Звякнула отодвинутая щеколда, и дверь в ванную открылась, выпустив наружу облако водяного пара, перенасыщенного запахами лосьона после бритья и дорогого шампуня.
– Армеец, мать его, – шепотом констатировал Атасов, пытаясь правой ногой аккуратно притворить дверь из кухни в коридор. – Сейчас, типа, начнется…
– Что начнется? – вслед за Атасовым понизив голос, неуверенно спросил Бандура.
Атасов предостерегающе приложил палец к губам и сделал знак, мол «сейчас, типа, сам увидишь, только немного обожди …».
* * *
За толстым узорчатым стеклом кухонной двери появилась неясная фигура, одетая вроде бы в банный халат, с полотенцем на голове, накрученным наподобие чалмы. Фигура тихонько напевала себе под нос «…Я бегу к тебе, я так с-стара-аюсь, падаю во сне и п-просыпа-аюсь…».[42] Недостаточно тихо для того, чтобы нельзя было сделать однозначный вывод: подпускать фигуру ближе, чем на пушечный выстрел к консерваториям, филармониям и музыкальным школам – преступление против общества. Щелкнул выключатель, свет в ванной погас, фигура растворилась во влажном полумраке коридора.