– Вот примерно где-то тут это, типа, и случилось, – сказал Атасов, когда Армеец, оставив справа плавательный бассейн «Авангард», а слева высоченную мачту телевышки, завернул на автозаправку. В принципе, мог и не заворачивать, бензина хватало с головой, но таков уж был характер Армейца – стоило только лампе указателя топлива на приборном щитке начать хотя-бы помигивать, как он терял душевный покой. В этом отношении Эдик коренным образом отличался от Протасова, всегда катавшегося «на подсоcе», отчего бензин у Валеры зачастую заканчивался в самых неподходящих ситуациях.
– Таких, как ты, Бандура, при Сталине, в натуре, расстреливали! – перебил Атасова Протасов, переносивший табачный дым, как собака кошку и немедленно воспользовавшийся подходящим случаем, чтобы заставить Андрея затушить сигарету. – За вредительское курение на огнеопасном объекте. Ты, в натуре, табличку «не курить» видел, или ты, блин, читать на хрен не умеешь?
Бандура послушно впихнул практически целую сигарету в пепельницу.
– Расстреливали, типа, не расстреливали, – меланхолично откликнулся Атасов, – а пассажиров перед АЗС полагалось высаживать. Это я хорошо помню. Водитель заезжал на заправку, а остальные, типа, гуляли по газончику.
– Порядок был конкретный.
– Да дерьмо был твой порядок, Валера, – вяло заметил Атасов.
– Саня? так что тут стряслось? – спросил Андрей, которого слова Атасова о грязевом «цунами» не на шутку заинтересовали.
– Полная, типа, жопа здесь была. Промышленные отходы тут сливали. Да мало ли откуда еще вода бралась? Дожди, типа, родники разные. Чего-чего, а воды в Киеве – бери, не хочу. Вон какое все зеленое, парк на парке сидит. Короче, насыпали здоровенную дамбу, чтобы не переливало. Вон там, – Атасов указал на салатовые лужайки Бабьего Яра, с памятником советским гражданам, убитым нацистами в годы оккупации.
Протянувшаяся вдоль Бабьего Яра улица Олены Телиги опускалась вправо с сильным уклоном. Сама улица и следующий параллельно ей глубокий овраг, составляли горловину гигантской воронки, развернутой в сторону Куреневки и проспекта Красных Казаков, где до самого Днепра шла низменность, застроенная сейчас, главным образом, коробками промышленных объектов. Не требовалось обладать особым воображением, чтобы представить последствия прорыва высокой плотины на такой местности. Вполне могло и до Днепра достать, не так уж, в принципе, и далеко. На машине – минут семь ехать.
– Ну и, – продолжал Атасов, – дамбу, естественно, прорвало. И поперла вниз лавина из грязи, глины и дерьма всякого. Говорят, метров десять высотой…